— Тебя, Снегирь, не понять. То одно говоришь, то другое.

— Размышляю, Вадим. Разведка — это не только тупой осмотр объекта, но и поиск вариантов действий. Пока у нас таковых нет, есть только сомнения. Давай закопаем яму, вырытую Султаном, и двинем обратно. Из дома свяжемся с Сердановым, послушаем его мнение. Иначе, Вадим, мы при всем желании ничего путного не сделаем.

— Хорошо, я свяжусь с Сердановым. Но если он прикажет прекратить самодеятельность и возвращаться в Москву, то я с Султаном пойду сюда и попытаюсь освободить Елену. В конце концов, не так уж и непреступен этот особняк. Да, у меня возникнут крупные неприятности, но и хрен с ними. Я Славику обещал, а слово свое держу всегда.

Снегирев улыбнулся и заявил:

— Иного я от тебя и не ждал. Если Серданов решит отозвать нас, то я пойду с тобой! Если отправляться под суд, то веселее вместе.

Когда офицеры вернулись в дом Дуневича, тот уже проснулся. Часы показывали 7.20. Галдин переоделся, помог ему привести себя в порядок, приготовил завтрак для людей и собаки. Друзья перекусили, выпили кофе.

День обещал быть ясным, относительно теплым, безветренным.

Дуневич выслушал рассказ Вадима о том, что дала разведка, и попросил вывезти его во двор. Галдин сделал это и на всякий случай оставил пса рядом с бывшим однокурсником.

Потом он прошел обратно в дом, выложил на стол рабочий сотовый телефон и проговорил:

— Восемь часов. Вроде рано еще звонить.

— Самое то, — сказал Снегирев. — В это время Серданов дома либо на дороге в центр. Ответит в любом случае. А вот позже, когда начнутся бесконечные совещания, планерки, доклады, ему будет не до тебя.

— Ладно, посмотрим, что из этого получится.

Галдин набрал номер командира отряда.

Тот ответил сразу:

— Серданов слушает.

— Старший лейтенант Галдин. Здравия желаю, товарищ полковник.

— Галдин? Не ожидал. Здравствуй. Что-то случилось?

— Так точно! Вы имеете возможность меня выслушать?

— Имею. Я только отъехал от дома, до центра добираться долго, не меньше часа. Выкладывай, что у тебя.

Галдин говорил около пятнадцати минут.

Серданов выслушал его, затем спросил:

— Как, говоришь, фамилия бизнесмена?

— Сухобоков Леонид Борисович.

— Так, ситуация мне понятна. Ясно и то, для чего ты вызвал к себе Снегирева. Вы собираетесь силой вытащить сестру твоего друга.

— Так точно!

— Ты хочешь, чтобы я дал на это «добро»?

— Я хочу, чтобы в спецслужбах знали, что вытворяют господин Сухобоков и его покровители, в том числе и в столице.

— Где-то я уже слышал о Сухобокове. Но сейчас не вспомню. Теперь насчет самодеятельности. Я запрещаю любые противоправные действия. Пока не разберусь, насколько серьезна проблема. Ничего не предпринимать, находиться в Чернухе! Я перезвоню.

— Понял, жду вашего звонка.

— Удачи! — Полковник отключил телефон.

Галдин сделал то же самое, посмотрел на Снегирева и заявил:

— Ну и что? Противоправные действия нам запрещены. Ситуация полковнику ясна. Он хочет оценить угрозу. Как разберется, перезвонит. Нам же пока велено не покидать участок Дуневича. Вот так, Сеня.

— Еще не вечер. Нам пока неизвестно, какое решение примет Серданов в течение дня. А в том, что он разберется с ситуацией во взаимодействии с другими силовыми структурами, у меня нет никаких сомнений. Серданов — человек слова.