Чувство вины (все же она изменила законному супругу) не одурманило ей мозг, и она понимала, что происходящее ненормально.

Да, она согрешила, причем серьезно, провинилась перед мужем, но он такой же человек, как и она, и не наделен правом казнить и миловать.

Он мог выгнать ее из дому или уйти сам в «нашу ленинградскую квартиру», мог дать ей пощечину, мог нажаловаться родителям или, наоборот, простить, но наказывать ее он права не имел.

Измена не сделала ее его рабыней.

Понимала она и то, что освободиться из домашней тюрьмы довольно просто. Когда он уходит на работу, в ее распоряжении целый день, чтобы выкрутить из двери замок, хоть она не слесарь, но за десять часов как-нибудь справится с этой задачей.

Можно выйти на балкон и кричать… Просто кричать, привлекая внимание людей.

Если это не получится, то затопить соседей снизу. Прибегут как миленькие, а в присутствии посторонних людей муж не осмелится ни к чему ее принуждать.

В общем, путей к свободе много, но цена ее слишком высока, и заплатить придется отцу.

Войдя во вкус, Никита стал сильно придираться к быту, прямо как офицер царского флота. Лариса смутно вспоминала, что в какой-то детской книжке читала, как «их благородия» на кораблях проверяли чистоту палубы носовым платочком. Если на нем оставались хоть малейшие следы, то матросов секли розгами. Видимо, Никита тоже читал это произведение, потому что вел себя точно так же. Вернувшись с работы, первым делом проверял, нет ли где пылинки или соринки, и, найдя ее, тыкал Ларису носом, как напрудившего щенка. Но когда он потребовал завести белоснежную тряпку для вытирания ног на входе в квартиру, Лариса испугалась. Она поняла, что, распробовав власть и вседозволенность, Никита уже никогда не пресытится ею и будет придумывать все более и более сложные задания.

Как только Никита подключил телефон, она принялась звонить родителям. Лариса думала, что придется с боем отстаивать свое право на разговор с ними, но муж вдруг широко улыбнулся и сказал, что давно пора хорошей дочери дать о себе знать.

Трубку взяла мама.

– Лариса? – голос был холоден и сух. – Что-то случилось?

– Мама, я просто соскучилась…

– Прости, но мы с отцом еще не готовы с тобой разговаривать, – отчеканила мама, – после того, что ты натворила.

– Мама…

– Своим поведением ты оскорбила всю нашу семью и семью твоего мужа.

– Да, я очень виновата, – промямлила Лариса.

– Я надеялась, что ты понимаешь, насколько мы с отцом шокированы твоим проступком, и у тебя не хватит наглости нам звонить как ни в чем не бывало. Откуда в тебе это? Хамство, распущенность, безответственность! Мы тебя не так воспитывали!

– Мама, пожалуйста! Позови папу, мне очень нужно с ним поговорить!

– Ты нанесла ему такой удар, что он не в силах даже слышать о тебе, хоть это ты должна понимать! Никита – очень великодушный человек, что простил тебя, но от нас с отцом ты не можешь этого требовать.

– Я и не требую, мама, но мне нужна помощь.

– Лариса, постарайся исправиться и жить более достойно, чем ты жила до сих пор.

В трубку полетели короткие гудки.