– Ну что? – весело спросил дед. – Либо так, либо эдак.

Ирина поежилась. Понимать, что она пять лет проучилась за одной партой с патологическим убийцей, было не очень приятно, но зато это объясняло все.

Даже когда всю жизнь работаешь с человеческой мерзостью, все равно кажется, что лично тебя это никак не коснется. Все родственники и знакомые – законопослушные люди, хоть многие и сволочи. Учишься вместе с психопатом и дураком, ну так и что? Он же сокурсник, свой человек. Время проходит, обиды забываются, и начинаешь вспоминать его даже с симпатией, и радуешься, если случайно встречаешь.

Поэтому она и не подумала на Глеба, хоть и знала, какие у него серьезные психологические отклонения. Да, больной на всю голову, но свой, а значит, не способен на убийство.

– Мы с вами должны решить только вопрос о виновности Еремеева. Остальные наши домыслы останутся здесь и не покинут пределов совещательной комнаты, – сказала она.

– Так мы…

– Нет, мы ни с кем не поделимся нашими блестящими догадками. Ижевский какое-то время будет расследовать собственные преступления. Но я найду, как его остановить.

Ирина вышла из зала суда, пошатываясь, будто пьяная. То ли нервное напряжение вымотало ее, то ли страх, что родные жертв устроят самосуд, то ли просто целый день в папиросном дыму.

Зал воспринял оправдательный приговор много спокойнее, чем она думала. Одна только женщина, выходя, плюнула в лицо Еремееву, пока его еще не отпустили со скамьи подсудимых, остальные разошлись довольно спокойно.

Сам Алексей Ильич все тянулся, высматривал свою возлюбленную, а может, просто не мог еще поверить, что свободен.

Надо было поговорить с Аллочкой и Верой Ивановной, но сил на это не было.

Сначала кофе. Она поискала глазами заседателей. Надо предложить им подкрепиться, но, судя по целеустремленному виду, мужчины уже придумали альтернативу скудным угощениям судьи и направляются в ближайший винный магазин.

– Вы скоро освободитесь? – напористо спросил Сухофрукт.

Ирина стала подбирать слова для отказа, но тут раздался звонкий крик «мама!». Егор подбежал к ней, обнял сильно-сильно. Следом показался Кирилл.

– Зачем ты его привел? – шепнула Ирина ему на ухо. – А если бы начался самосуд?

– А мог?

– В этот раз мог.

Кирилл молча притянул ее к себе. Ирина закрыла глаза и подумала, что на сегодня ее рабочий день завершен. Нужно только уладить одну мелочь.

– У тебя есть телефон Федора? – спросила она Кирилла.

– Телефон Федора на почте, – фыркнул он.

– Адрес?

Пожав плечами, он назвал адрес.

– А тебе зачем? – спохватился Кирилл, но она уже передала ему Егора и направилась к Еремееву.

Он разговаривал с Верой Ивановной, ожидая, пока ему вернут документы.

Ирина приблизилась с его слепой стороны, и Еремеев ее не заметил, пока Вера Ивановна не сказала ему обернуться.

«Нет, с таким дефектом зрения реально трудно быть маньяком, – подумала Ирина, – нечего сомневаться».

– Спасибо вам, товарищ судья, – Еремеев развел руками, будто хотел ее обнять и расцеловать, но тут же отступил назад и смутился.

Ирина улыбнулась и протянула ему ладонь. Рука Алексея Ильича оказалась сухой и теплой, но три пальца на ней и вправду безжизненно висели.