Позволить Крыму с его русским населением стать частью Евросоюза, который враждебно настроен против России, — это еще большее унижение. Этого не произойдет. Этого не допустят. Русские не позволят снова себя унизить. Исключено.

Как следовало поступить? Я послал свою рекомендацию члену нового украинского правительства, с которым знаком многие годы и который, кстати, имеет сертификат по методологии Адизеса. Я сказал: если не хотите потерять Крым, необходимо сделать заявление, что Украина не присоединится к Евросоюзу. И точка. Украина сохранит нейтралитет.

Я знаю, что политические игры играют большую роль для власть предержащих. Если временное правительство хочет, чтобы жители Западной Украины за него проголосовали, им необходимо заявить о своем намерении присоединить Украину к Евросоюзу. Но сейчас не время для игр ради сохранения власти. Сейчас время сказать правду, посмотреть в лицо реальности. Сказать людям, что реальность такова, что для сохранения единой Украины необходимо придерживаться нейтралитета.

Россия не может — я повторяю, не может — позволить себе отвернуться и допустить, чтобы Крым с русским населением попал в руки Запада. Не может и не допустит.

Я считаю, что перед Киевом стоит выбор: войти в Евросоюз и допустить распад страны или сохранить единую Украину. Для сохранения единства необходимо держать нейтралитет.

Да, я знаю, что в рамках международного законодательства суверенитет и территориальная целостность священны, но когда речь идет о гордости и культуре, законы играют вторую роль.

[26]

Когда началась революция на Майдане, я опубликовал заметку, в которой аплодировал революции и призывал к свержению, если не тюремному заключению, коррумпированного президента. Эта заметка моментально стала широко известной на Украине, а затем и в России, как только ее перевели на русский язык.

Американские друзья написали мне, что они обеспокоены моей безопасностью, особенно в случае, если я поеду в Россию. Моя поддержка революции шла вразрез с официальной линией российского правительства, и друзья боялись, что я попаду в беду из-за своих взглядов.

Я все-таки поехал.

По приезде я нашел Москву такой же занятой, как всегда. Никаких следов волнений в связи с крымским кризисом. Российская оппозиция все так же расходилась во взглядах, и политический климат мало чем отличался от той атмосферы, которую я почувствовал во время моих прежних визитов.

В ходе чтения лекций в России я встретился с более чем тремястами управленцами. Я съездил не только в Москву, но и в Самару — город в двух часах лета от столицы. Таким образом, я смог понаблюдать не только за москвичами.

Что я узнал?

Россияне озабочены тем, что мир думает о России. Меня постоянно спрашивали: «Что вы думаете о ситуации с Крымом? Какова вероятность, что нас подвергнут блокаде? Как вы считаете, как долго нас будут критиковать?»

По всей России люди не хотят, чтобы русских подвергали остракизму, и не хотят, чтобы к ним относились так, как во времена Советского Союза. Наоборот, они стремятся быть членами мирового сообщества. Кроме того, они очень озабочены положением российской экономики.