Проходя вперед, она столкнулась с Малюковой, которая по случаю суда обновила перманент и надела довольно приличный венгерский костюм с погончиками и пластмассовыми кнопочками, но выглядела все равно как вокзальная буфетчица. Зимой Вера отстояла за таким же костюмчиком очередь в Кировском универмаге, но товар, как обычно, кончился перед самым ее носом, ведь судьба была сурова к ней даже в мелочах. Тогда она страшно расстроилась, а теперь, глядя на Малюкову, поняла, что не стоило.
Когда Вера обходила ее кресло, жена экспедитора специально выставила ноги в проход и прошипела: «Сука, доносчица», но она ждала чего-то в таком духе, была внимательна и поэтому не споткнулась. Ольга Соломатина стояла вместе с адвокатом и своим мужем, о чем-то беседовала с ними и на Веру не обратила внимания, возможно, она вообще не знала ее в лицо.
Мишины родители усадили Веру между собой. Она выпрямилась на стуле, вздернула подбородок и обвела зал холодным и презрительным взглядом, хотя понимала, что хорохорься не хорохорься, а жена преступника все равно выглядит жалко.
Мама всегда говорила, что главное для женщины – это гордость за своего мужчину, и при этом тяжело вздыхала, прозрачно намекая, что лично ей не дано было испытать сего прекрасного чувства. Но, черт возьми, ей хотя бы позориться по милости папы не приходилось никогда!
А Вера хлебает полной ложкой! Полгорода явилось сюда поглазеть, как судят кинорежиссера Соломатина, а заодно позлорадствуют и над женой директора картины Михаила Делиева, которая, вот дура, не сумела себе нормального мужика найти, с ворюгой связалась.
Постаравшись придать лицу строгость и холодность, Вера осмотрелась и, поймав на себе полный ненависти взгляд Малюковой, вдруг сообразила, что быть сукой и стукачкой не так уж и плохо. За время работы инструктором она обросла кое-какими связями в периодической печати, не бог весть, но для того, чтобы тиснуть небольшую статеечку, вполне хватит. Сейчас у журналистов модно рассуждать о том о сем, гонять из пустого в порожнее, вот пусть и напишут, как плохо расхищать социалистическую собственность, и как бы между строк упомянут принципиальную Веру, не согласившуюся покрывать своего вороватого супруга. Другие жены делаются пособницами мужей-расхитителей, а Вера вот нет, долг коммунистки оказался для нее сильнее семейных уз. Такая публикация сильно укрепит ее позицию, а дальше как знать… Вдруг статья попадется на глаза серьезным людям, и Веру поднимут на щит, сделают эдаким Павликом Морозовым для супругов. Тема-то актуальная, потому что действительно люди распоясались совершенно, тащат с работы все, что плохо лежит, а что хорошо лежит, перекладывают и тоже тащат. В борьбе с этим прискорбным явлением все средства хороши, и внедрить в массовое сознание положительный образ жены, донесшей на мужа…
Тут в зал ввели подсудимых, и размышления ее прервались. Вера уже настроилась увидеть в муже грязного и опустившегося уголовника и удивилась, что он выглядит в точности так, как обычно. Аккуратно подстрижен, чисто выбрит, одет в неприметные брюки и старый пуловер, но у него и не было никогда модных вещей.