Ирина пожала плечами:

– Отличная книжка, и мультик по ней сделан очень талантливо.

– Да, но почему взрослые тоже любят этого героя вместе с детьми? Меня совсем недавно осенило, что Карлсон – это образ типичного советского человека. Наглый, бесцеремонный тип, маскирующий наглость остроумием, жадный, любитель халявы, избегающий любой ответственности, для которого имеет значение только он сам, а все остальные люди вздор и ноль.

– Вы уж припечатали беднягу, – рассмеялась Ирина.

– Ничуть.

– Он положительный герой.

– Только когда ему хочется. Он даже с преступниками борется, только когда ему весело, а его борьба с фрекен Бок очень напоминает отношения интеллигента с советской властью.

– Курощать и низводить, – припомнила Ирина. – Но сказка все равно хорошая.

– Да отличная! Впрочем, Ирочка, мы отвлеклись от темы. Я хотела сказать, что вы одна из тех редких женщин, которая берет на себя ответственность. Вы понимаете, что человек – это не вздор и не ноль, и, честно говоря, меня бы очень огорчило, если бы вы поступились совестью ради аппаратных игр.

– Гортензия Андреевна, там такая ситуация, что либо сразу оправдать, как просят, либо отправить на доследование и потом все равно оправдать, – вздохнула Ирина. – И первый вариант значительно лучше с точки зрения экономии народных денег. Соломатин невиновен на девяносто девять процентов, и затягивать процесс ради одного процента моих сомнений довольно расточительно.

– Вы же говорите, что нет внутреннего убеждения, – напомнила учительница.

– Всего на этот пресловутый один процент. Конечно, Игорь Васильевич не самый великий кинорежиссер на свете и человек не очень хороший, но к хищениям вряд ли причастен.

Ирина вспомнила визит Насти Астаховой и поморщилась. Нет, обманчива внешность. Такое благородное лицо у Игоря Васильевича, такой смелый и открытый взгляд, и, выступая по телевизору, он всегда говорит правильные вещи, а взял и совратил юную девушку, у которой до сих пор взгляд наивного олененка, несмотря на пережитое. Впрочем, в наши свободные времена совращение за грех не считается, но бросать девушку с твоим ребенком на произвол судьбы до сих пор нехорошо. Поэтому, даже если догадки Соломатина верны и именно Настя заложила в ОБХСС преступную группу, сильно винить ее за это нельзя.

Так, стоп! Нахмурившись, Ирина энергично потерла лоб. Гортензия Андреевна спросила, что с ней, но Ирина отмахнулась, лишь бы не упустить мысль. Что-то Настя сказала важное…

С грохотом разъехались двери в тамбур, и по вагону прошли трое мужчин. От них сильно пахнуло лесом и табаком. Ирина испугалась, что они сядут рядом, но, к счастью, мужчины выбрали крайнюю скамейку возле кнопки аварийной связи «пассажир – машинист».

Эврика! Ирина чуть не подпрыгнула от радости, что схваченная за хвост мысль не вырвалась в глубины подсознания, а довольно смирно позволила вытянуть себя наружу. Настя сказала буквально следующее: «Он знал, что я знала».

Ирина тогда пожалела девушку, не стала углубляться в эту тему. Во-первых, не хотелось доставлять Насте лишних неприятностей, а во-вторых, в таком случае следовало немедленно прекратить их мирный женский разговор и оформить Насте повестку как свидетелю, чтобы она в присутствии бывшего любовника и других участников процесса поделилась своими знаниями относительно преступной деятельности киношников.