У беседки, где обычно курили после обеда военные, лежало несколько тел под простынями.

«В капусту подмешали отраву, – глухо переговаривались те, кому посчастливилось выжить, – в гречку и перловку не стали, а вот капусту сдобрили… Знают, сволочи, что от гречки и перловки нас уже мутит…»

В здании столовой было не лучше. Столы сдвинуты, лавки перевернуты. Пострадавших уже удалили, остались следы рвоты, брызги крови, еда на полу.

«Высокая токсичность, раз так быстро началось, – отметил Павел, – значит, от души добавили».

Он поманил трясущегося работника столовой в коротком халате поверх гимнастерки. Парень был испуган, даже не делал попыток скрыться. Он приблизился заплетающейся походкой, замялся, не зная, отдавать ли честь.

– Рассказывай, что здесь было.

– Я сам ничего не понимаю, товарищ майор, – зачастил боец из хозяйственного взвода, – Подшивалов моя фамилия, ефрейтор Подшивалов, хлеборез…

– Давно в этой части? – перебил Кольцов.

– Давно, товарищ майор, со Смоленщины идем… Да вы хоть у кого спросите, люди не соврут… – у хлебореза от страха стучали зубы. Служебные корочки Павел не показывал, но зачем они хлеборезу – самому просвещенному человеку в части? – Такое дело, товарищ майор… Сначала караульную роту накормили, она на дежурство заступала; Сечкин им перловку дал… Потом потянулись остальные: почтовики, связисты, ребята из инженерного подразделения… С ними все нормально было, их гречкой и свининой кормили… Ну, как свининой, – задумался боец, махнул рукой, – ладно, пусть свининой, вы же сами знаете про эти жилы и хвосты… Потом офицеры из штаба пришли: заместитель начальника отдела политической пропаганды, тыловики, шифровальщики, разведотдел, командир батальона связи, зенитного дивизиона, ремонтно-восстановительной роты… Последним начштаба полковник Евдокимов пришел…

– Он пострадал?

– Нет, не успел… Как офицеры пошли, Сечкин отдельный бак притащил: «Капуста, товарищи офицеры!» А еда хоть так себе, но под свинину хорошо идет, а офицеров, понятно, не жилами кормят… Простите, товарищ майор. Она хоть и тушеная, но редкость. Ну, большинство и давай – тарелки протягивают…

– Подожди, – перебил Павел. – У этой отравы высокая токсичность, людей сразу выворачивать стало. Как заметил бы кто первый, сразу прекратили бы есть…

– Нет, не сразу все произошло, – замотал головой хлеборез. – Видать, рассчитали, как надо. Минут пять прошло после того, как первый попробовал. Потом товарища Колбина вырвало, кровь изо рта пошла. Кто-то крикнул: «Товарищи, не ешьте!» И как начали все блевать и кровоточить, я такого и не видел никогда… Начштаба не успел поесть, сидел такой бледный, потом давай матом ругаться…

– А комкор?

– Комкор не приходил. И в кабинет ему еду не отправляли – я бы знал, нарезал бы лучшего душистого хлебушка…

– Это точно был крысиный яд?

– Так медики сказали, я не знаю… У отравления этой дрянью какие-то особые симптомы…

– Где его можно взять?

– Да где угодно, товарищ майор. Тут же куча сельскохозяйственных предприятий была, с грызунами боролись, на складах все осталось – если не сгорели. А у этой дряни – ни вкуса, ни запаха.