Подполковника арестовали прямо в кабинете, когда он строго и принципиально отчитывал батальонного замполита за грубые ошибки в политическом воспитании военнослужащих. Когда замполит услышал, за что задерживают подполковника, он чуть не поперхнулся от изумления.

Марычев взвился: какое вы имеете право?! Это провокация, он будет жаловаться самому Члену Военного Совета фронта товарищу Крылову! И только в камере сник, сообразив, что попал сюда неспроста, замкнулся, отказался давать показания.

«А вообще человек с характером, – втихомолку переговаривались оперативники. – Дозу крысиного яда скушал заодно с другими». Впрочем, строго отмеренную (специалисты подсказали) – чтобы только загреметь в госпиталь, прослыть жертвой, но быстро и без последствий излечиться.

По главной городской улице тягачи тянули на запад зачехленные орудия. По краю обочины шли пехотинцы – вроде небольшие подразделения, но шли они весь божий день, тянулись, как бесконечная гусеница.

Наступал вечер. Павел стоял у края тротуара, неподалеку от въезда в штаб, курил папиросы, приобретенные на рынке по безбожным ценам.

Остановилась «эмка». Вышли двое – майор госбезопасности Донской и капитан того же ведомства Цапков. Первый что-то бросил водителю, захлопнул дверь. Майора контрразведки они заметили не сразу – будь это не так, приказали бы водителю проехать дальше.

Цапков смутился, быстро отвел глаза в сторону. На его лице появилась печать отстраненности – он словно подумал о чем-то важном. Офицеры прошли мимо, усиленно делая вид, что рядом никого нет. Портить себе настроение решительно не хотелось. Павел снова посмотрел на дорогу, рука машинально тянулась к пачке, хотя накурился уже на целую неделю.

Подъехала другая «эмка» – бронированная, с увеличенным дорожным просветом. За ней – «ГАЗ‐67» с тремя автоматчиками. Из «эмки» вышел генерал-майор Серов в повседневной форме, захлопнул за собой дверь. Высадилась охрана, почтительно осталась в стороне.

Генерал узнал майора, губы растянулись в улыбке. Он прихрамывал, да и в остальном сильно сдал за неделю, потерял былую осанку, глаза ввалились.

– Здравия желаю, товарищ генерал-майор, – козырнул Кольцов.

– Приветствую, майор, – Серов протянул руку. Павел пожал ее – довольно осторожно. – Рад тебя видеть. Как служба?

– Все в порядке, товарищ генерал-майор. Служба продолжается. Я тоже рад вас видеть в добром здравии и при исполнении.

– Не будем пока про доброе здравие, хм… – генерал немного смутился. – Но в остальном все так: принимаем обратно дела, будем воевать. С моих заместителей тоже сняли необоснованные обвинения, завтра они приступят к работе. Я слышал, майор, ты был чуть ли не единственным, кто не побоялся высказаться в мое оправдание?

– Почему же единственный… – стушевался Павел, – многие в это не верили…

– Но держали язык за зубами, – подмигнул генерал. – Все правильно, майор, время такое, враги повсюду и маскируются так, что не отличишь от своих. Ну, бывай, рад был повидаться. Послужим еще родной стране…

Павел отдал честь. Генерал кивнул и двинулся к штабу, припадая на левую ногу. Автоматчики держались позади. Как-то незаметно подошли офицеры из оперативной группы, встали рядом. Цветков что-то жевал.