– А как же письмо от матери, которое вам принес Касьянов?
– О, его написали где надо. Вы не поверите, но там есть хорошие специалисты. Они знакомы с написанием подобных посланий. Это было прикрытие для рабочего контакта, вы же понимаете.
– Ты веришь ему, Ульяна? – спросил Лаврентьев.
Ульяна? Даже спрашивать не хотелось, как она дошла до такой жизни и что могло случиться, чтобы она взялась за такое.
– Не думаю, – женщина медленно покачала головой. – Да, в этом мире случается всякое, но с майором Кольцовым – случай явно не тот. Теоретически это возможно – щемящая обида за несправедливость… Но лично я бы в это не поверила. Он играет в игру, смысла которой мы пока не знаем. Вы уверены, что он один? – женщина с опаской посмотрела по сторонам.
– Да вроде один, – нахмурился второй «электрик».
– Господа, не будьте дураками, уберите это, – процедила женщина, кивнув на майора. – И не стойте здесь, расходитесь. Я чувствую, что все это неспроста…
– А ну, не маячить! – прикрикнул Лаврентьев. – Вы чего сюда все притащились? Светает уже. А ты, майор, извиняй, не по пути нам с тобой, – он поднял табельный «ТТ» майора, скривился от сожаления.
Кольцов плевать хотел, поверят или нет. Все, что нужно – чтобы они задержались на открытом месте.
– Подожди, – встрепенулся он, – еще пару слов…
– Ну, что еще? – Лаврентьев недовольно опустил ствол и отступил. Да спят они там, что ли?! Наконец дважды прокаркала ворона!
Павел бросился на Касьянова – тот находился ближе других, повалил его на землю. Ряженый лейтенант не ожидал, забился, как в падучей, стал вырываться. Но Павел крепко прижимал его к земле. Все, кто стоял рядом, попали под перекрестный огонь! Охнул Лаврентьев, выронил пистолет. Завизжали женщины. Люди падали как подкошенные. Никто даже не успел открыть ответный огонь. Огненная свистопляска продолжалась несколько секунд, потом неожиданно оборвалась. Затопали сапоги.
– Командир, все кончилось, можно вставать! – Взволнованно крикнул Караган. – Поднимай эту мразь… Смотри, как глазенками лупает – рад, поди, что живой остался…
Все уже были здесь, ходили по двору, переворачивали тела. Достреливать никого не пришлось – под огнем такой плотности никто не выжил. Гневно зарычал Касьянов, оттолкнул Кольцова, вскочил на ноги. Но тут же попал под стальной кулак. С каким удовольствием Павел врезал ему по челюсти, прямо-таки с наслаждением! У диверсанта подкосились ноги – отдыхай, почтальон…
Расслабление накатывало волнами. Павел прошелся, всматриваясь в мертвые лица. У Тамары лопнула височная кость, к голове в этом месте приклеилась жуткая багровая лепешка. Лицо Екатерины пули пощадили – прошили грудь. Она лежала с распахнутыми глазами, недоверчиво смотрела в небо – во взгляде уже не было ни холода, ни презрения. Павел с усилием оторвал от нее взгляд, побрел куда глаза глядят, прислонился к дровянику, достал трясущимися руками папиросу. Неужели все?
Эпилог
Подполковника Марычева – заместителя начальника отдела политической пропаганды корпуса – арестовали на следующий день.
Лейтенант Касьянов (бывший лейтенант Красной армии, выпускник школы Абвера 42-го года) долго не запирался. Имя «крота» он знал, поскольку дважды вступал с ним в прямой контакт. Занимаемая должность помогала избегать подозрений.