– Так иди и вспоминай. Удивляешь ты меня, майор, разве возможно такое? Память тренируй, травку огородную ешь. Вот со мной, знаешь ли, никогда такого не случается…

Оперативники еще не отошли от этого бесславного боя. Обмундирование со склада висело мешком, на лице еще отражались впечатления.

– Орлы, нечего сказать, – вздохнул Кольцов. – Где Цветков?

– В милиции, – буркнул Караган.

– За что его? – не понял Безуглов.

Отворилась дверь, вошел Коля Цветков. Похоже, сотрудник решил проявить инициативу.

– Пообщался по душам с милицейским дежурным, принявшим звонок от якобы председателя сельсовета, – поведал Цветков. – Он уже в курсе, крайне пристыжен. Но я не стал с ним разбираться по-мужски, милиционер, собственно, не виноват. Кстати, последнего председателя сельсовета села Ровники немцы расстреляли еще в 41-м. После их ухода в селе удручающее безвластие. Но это так, к слову. Теперь он понял, что голос звонившего был молодой – сомнительно, что у него мог быть сын-отрок. Волнение выглядело наигранным, он говорил на чистом русском языке – без всяких местных диалектов. Откуда был сделан звонок, выяснить не удастся. А звонить он мог хоть из соседнего здания.

Возникла странная уверенность, что он узнал бы этот голос. Да и всех выживших людей из затаившейся диверсионной группы…

– Товарищ майор, вы не вспомнили, где видели ту рожу? – спросил Цветков.

Кольцов сидел в оцепенении. Лица людей, которых он встречал на этой неделе, плыли перед глазами стройными колоннами. Может быть, другая одежда, сколько-нибудь отличные обстоятельства…

На часах без нескольких минут семь вечера. Еще не темнело, но надвигались тучи. Караган потянулся, включил настольную лампу. Свет мигнул, потом пропал на несколько мгновений, снова замигал, после чего напряжение стабилизировалось.

– Да будет свет, сказал монтер… – пробормотал Караган. И вдруг стало как-то тихо. Капитан медленно поднял голову, опасливо посмотрел на командира. Тот сидел неподвижно и как-то странно смотрел на подчиненного широко раскрытыми глазами.

– Что, товарищ майор? – Караган испуганно сглотнул.

– Я вспомнил, где видел пулеметчика… – выдохнул Павел. – Это один из электриков… А второй диверсант – его напарник.

Озарение было трудно переоценить. Все смотрели, не дыша, на командира, боялись спугнуть удачу.

– Это точно он… – голос Павла захрипел. – Несколько дней назад, возле штаба… Один на столбе сидел, а этот на земле с проводами ковырялся… Мы еще парой слов перекинулись, он у меня папиросы стрельнул… Не в армии, говорит, потому что в 35-м переболел малярией в тяжелой форме, и с тех пор имеет пожизненный белый билет… Вот же тварь… – Павел начал медленно приподниматься. – Они под самым носом у нас орудуют…

– Стоп, – вскочил Караган. – А я ведь их тоже видел, помню их лица. Долго они тут работали. Они не могли просто так прийти, порезать провода и взяться их чинить. Они действительно электрики, и у них должны быть соответствующие документы. В противном случае их бы к работе близко не подпустили. О них должны быть сведения в комиссии исполкома по трудовым кадрам… – он вскинул руку с часами, – которая работает до восьми вечера. Там должны быть фамилии, адреса временного проживания, краткие сведения…