Эллиот созвал всех в кружок. На улице было холодно, дыхание вырывалось клубами белого пара.

– Запомните условный сигнал – три удара, пауза, два удара, пауза, один удар. Три-два-один. Мы не уедем, пока все не вернутся. В фургоне есть одеяла и еда. Если надо, используйте переносные аккумуляторы и электрические обогреватели. Старайтесь без нужды не тратить энергию. Желаю удачи.

У здания на выходе из аллеи Эллиот нарисовал на земле большую букву «Э». По мере движения он оставлял тот же знак на стенах каждого дома. Рисовать граффити в центре Атланты – непривычное дело, но так будет легче вернуться его людям.

По улицам шли толпы, направляясь к спортивной арене «Джорджия» в поисках родных и близких, в поисках исцеления. Многие прихватили с собой огнестрельное оружие и ножи, другие прятали руки в карманы, пытаясь согреться. На перекрестке Мариэтта-стрит и Нортсайд-драйв Эллиот услышал рев тяжелых машин. Справа от него два бульдозера, расчищая путь, отодвигали в сторону автомобили. Сзади, подскакивая, ехал фронтальный погрузчик. За ним – два пикапа, мужчины в кузове держали в руках винтовки.

Один из них крикнул толпе:

– Они сдались! Вперед, за нами!

Люди из толпы начали выстраиваться в колонну за процессией.

Эллиот прибавил шагу, рысцой приближаясь к Нортсайд-драйв. Бульдозеры оставили зазубрины на асфальте – свои собственные дорожные метки, ведущие к спортарене. Дорогу перегородили люди в оранжевых жилетах, не позволяя легковым машинам блокировать проезд.

Эллиота вместе с остальными оттеснили на тротуар, чтобы дать дорогу двум тракторным прицепам. Задние двери прицепов были открыты, в них сидели и курили люди. Эллиот не сразу сообразил, зачем понадобились гигантские прицепы, – для сбора конфискованного оружия. Повстанцы разоружали правительственные войска.

Через несколько минут из центра города, со стороны спортарены «Джорджия» показались школьные автобусы. На таких же увезли Роуз, теперь они были набиты людьми в военной форме Национальной гвардии, сухопутных войск и FEMA. Эти самые люди всего несколько дней назад запихивали в школьные автобусы Эллиота и его соседей.

Некоторые на улице хлопали в ладоши и улюлюкали, Эллиот же наблюдал за сюрреалистической сценой в немом изумлении. Кое-кто, выкрикивая имена, бросился к автобусам, однако люди в оранжевых жилетах преградили им дорогу. Этого следовало ожидать: у многих имелись родственники и друзья, служившие в вооруженных силах, и они пришли защитить их от расправы.

Когда автобусы скрылись, Эллиот снова прибавил шагу, почти побежал. Холодный декабрьский воздух жег легкие. Он совсем сдал, хоть и не считал себя стариком. Соседи были моложе, они обогнали его, Эллиот только путался у них под ногами.

– Не ждите меня, – произнес он, хватая ртом воздух.

Билл улыбнулся.

– Один мудрый человек говорил мне, что надо держаться вместе.

Эллиот лишь молча затряс головой, в то же время радуясь, что его не бросили.

За три квартала до спортивной арены толпа сгустилась, и бежать стало невозможно. Группа замедлила ход до шага. Эллиот, наконец, отдышался и достал длинную палку, которую прежде держал за поясом. Осторожно развернув плакат, он прикрепил его к концу палки и передал моток изоленты своим спутникам. По очереди они подняли вверх объявления. На плакатике Эллиота было написано: «Роуз Шапиро». В воздухе над стягивающейся к спортивной арене людской массой плясали тысячи подобных щитов.