Своим людям Элим приказал навести в больнице порядок. За четыре часа старейшая и крупнейшая больница Кении превратилась из кровавого бедлама в подобие нормально работающего лечебно-диагностического центра.

Элим стоял и смотрел на Ханну. Еще прежде чем по полу прошлась первая швабра, прежде чем стены обрызгали дезинфицирующим раствором, он распорядился, чтобы Ханну поместили в больничную палату под капельницу с антибиотиками. Инфекцию она теперь переживет, но вирус по-прежнему подтачивал ее организм. Начинали отказывать внутренние органы. В больнице девушка не пришла в сознание. Жить ей оставалось всего несколько часов. Эта мысль вызывала горечь, напоминая о Лукасе Тернере, американском юноше, которого Элим не сумел спасти.

Простояв несколько долгих минут, врач натянул тонкое белое одеяло до подбородка Ханны и отошел к окну. Перед больницей выстроилась очередь. Хороший знак: выходит, осталось немало достаточно здоровых людей, способных прибыть своим ходом.

Его ждала работа.

В ЦКПЗ царил хаос. В Центре чрезвычайных операций операторы заканчивали разговоры по телефону, вскакивали с мест и выбегали из зала. Миллен стоял за своим рабочим столом. На экране беззвучно разыгрывались сцены падения Атланты. Толпы напирали на сводные отряды «Биощита», состоящие из подразделений сухопутных войск, ВМС, морской пехоты, ВВС и Национальной гвардии. Многие люди в форме побросали оружие и слились с все прибывающей толпой. Они принимали клятву защищать Конституцию Соединенных Штатов от всех внешних и внутренних врагов, однако служебный долг не подразумевал стрельбу по матерям, отцам, братьям, сестрам и соседям лишь потому, что те были больны и отчаянно нуждались в помощи. Миллен и сам не мог себе представить, как поступил бы на месте тех, кто стоял в первой линии подавления беспорядков.

Сзади подошел Фил. Миллен подумал, что начальник отругает его за то, что он не ответил на звонок, но тот лишь предложил следовать за ним.

Занимающее всю стену окно на седьмом этаже открывало вид на Клифтон-роуд. Все пять полос заполонила толпа; сквозь нее навстречу войскам «Биощита», взявшим в кольцо корпус ЦКПЗ, продвигалась колонна из пяти пикапов с вооруженными полуавтоматическими винтовками людьми в кузовах.

– Дело швах, – заметил Миллен.

Стивенс кивнул.

– Я думал, тебе есть чем заняться.

До Миллена дошло. Он повернулся и побежал прочь. В кафетерии он набил мешки для мусора продуктами питания. Требовалась пища длительного хранения, и не менее чем на четыре дня.

В коридорах было полно людей; спорили о том, что предпринять. Они, как и Миллен, были перепуганы.

В лаборатории четвертой степени защиты опять никого не оказалось. Ветеринар надел костюм, зашел внутрь, положил еду на столик. Халима спала. Миллену не хотелось ее будить, но иначе было нельзя.

После третьего легкого толчка девочка открыла глаза и улыбнулась. И немедленно заметила страх в глазах посетителя.

– Что случилось?

– Возможно, мне придется на некоторое время уехать. Оставайся здесь. Это очень важно. Ты поняла?

Халима кивнула.

– Если до моего возвращения закончится еда, тогда можешь уйти. Будь осторожна. Никому не говори, что ты из Кении. Говори, что ты потеряла родителей, а они запретили тебе вступать в разговоры с незнакомыми людьми.