– Значит, все цацки на Локтевой настоящие, – пробормотал Никита.

– И на столе настоящий сервиз от Кузнецова, – показывая на очередной снимок, добавила Дюдюня, – даже сейчас нет-нет да и попадутся у антикваров аутентичные чашки-тарелки этого производителя. Найти целый сервиз очень сложно. А у Авдотьи набор – блюдо, сахарница, молочник, кофейник. Столовые приборы плохо видно, но что-то мне подсказывает: они родня лопатке для торта и ножу, которым его нарезали, похоже, это настоящий Фаберже. Не проста была Авдотья Филипповна, совсем не проста. Кто она, Дима?

– На запрос по этим данным выпадает только вдова портретиста Локтева Вениамина Мартыновича, – отозвался Коробков, – муж намного старше жены, он умер, оставив ее с дочкой Гортензией. Вдова работала в институте, который готовил сотрудников консульств, посольств, преподавала этикет. Обучала дипломатов, как пользоваться множеством ложек-вилок-ножей, что у тарелок кладут, объясняла, как себя вести.

– Наверное, неплохо зарабатывала, – предположил Никита, – и от мужа много чего досталось.

– Странная надпись, – удивилась я.

– Где? – осведомился Никита.

Я показала на альбом.

– Осталось пару страниц просмотреть, на одной признание в любви к Авдотье! Далее такой текст: «Любимая мамочка! В самый большой праздник, в твой день рождения, сделав этот альбом, мы просим тебя посмотреть последние снимки. Очень хотим, чтобы все мы снова оказались вместе. На фотографиях, которые ты уже видела, запечатлены только мы: Горти, Зели, Ника. Мы с трудом нашли эти фото, потому что до определенного времени нас было всегда четверо. Да, Тата поступила глупо, но мы уверены, что она горько сожалеет о своем проступке. Прости ее, пожалуйста. Пусть в день твоего юбилея Тата окажется с нами. Гортензия и Зельда».

Я перевернула страницу.

– Какая девушка! – ахнула Ада. – Красавица. Глаз не оторвать. Одета прекрасно. Судя по браслету и кольцу, она не бедствует. Кто это?

– Под снимком одно слово – «Наташа», – вздохнула я. – Димон, можешь найти ее?

– Попробую, – без особого энтузиазма отозвался Коробков, – задача непростая. Имя распространенное. Эсмеральду без отчества и фамилии я отыщу. А Наташу… Их много. Можно сделать поиск этого фото в соцсетях, вдруг у кого обнаружится. Но я сомневаюсь в успехе. Снимок не современный. И еще закавыка. Она НаталИя или НаталЬя. Это разные имена. И кем она приходится Локтевой?

– У Авдотьи могли быть сестры, – оживилась я, – девочка ее племянница.

– Нет, – возразил Димон, – Локтева Авдотья Филипповна воспитанница детского дома. Это все, что известно о ее происхождении. Похоронена она в…

Коробков крякнул.

– Что еще? Говори, – поторопил его Никита.

– На кладбище в Агафине, которое ныне закрыто для погребений для всех, кроме тех, чьи родственники там лежат, – завел Димон. – И там же Олеся Николаева собирается захоронить урну с прахом Вероники Матвеевны Фоминой.

Повисло молчание. Я взяла телефон и, как обычно, включила громкую связь.

– Мирон Львович, Татьяна Сергеева беспокоит.

– Слушаю вас, – ответил наш клиент.