– Что? – насторожилась я.

– Магазин построен давно, он один из первых в Москве, – продолжил Коробков. – Им нынче владеют три человека. Нина Сергеевна Панина, известная нам как Зельда, Вероника Матвеевна Фомина и Гортензия Миронова. Здание они получили в наследство от Локтевой Авдотьи Филипповны. Гортензия ее единственная дочь от Вениамина Локтева. Фамилия Миронова у нее от мужа.

– Хозяйки молла сами у себя снимают торговую площадь? – фыркнула Дюдюня.

– Подозреваю, что они не платили аренду, – хмыкнул Никита.

– Дорогой, любимой маме Авдотье Филипповне от Гортензии и Зельды в день рождения, – произнес Сергей.

Мы все разом повернулись к парню.

– Что ты сказал? Повтори, – попросила я.

Сергей показал нам альбом для фотографий.

– Вот, открыл его, а внутри надпись.

Димон подошел к Капину.

– Еще число стоит: тринадцатое апреля… секундочку!

Коробков посмотрел в свой ноутбук.

– Локтева умерла десятого апреля, в год, который указан на обложке альбома. Подарок не дошел до адресата. Интересно, почему его тут хранили? Не выкинули?

С этими словами Коробков начал перелистывать страницы, я встала справа от него.

– Тут же старые снимки, черно-белые и цветные.

– Выбросить их нельзя, – сказала Ада, приблизившись к Коробкову слева. – Может, негативов давно нет.

– Когда чьи-то старые снимки в мусор отправляешь, возникает чувство, что человека в помойку бросил, – высказался Леня.

Я стала внимательно рассматривать содержимое альбома. Кто-то очень постарался, составляя фоторассказ.

«Мама, Зельда, Ника и Гортензия на даче». На фото три маленькие девочки сидят в гамаке около красивой молодой женщины. Она худенькая, с копной вьющихся роскошных волос. На другом снимке та же компания на веранде. На столе торт, самовар. И подпись: «День рождения Зели».

Я аккуратно перелистывала страницы. Дети подрастали, мать долго оставалась красивой. Даже на последних снимках, где Авдотья уже совсем пожилая, она хорошо одета и волосы у нее темные, без седины.

– С деньгами у них был порядок, – отметила Ада, – посмотри, какие у Локтевой серьги, кольца.

– Может, это бижутерия? – предположил Никита.

– Это сейчас в моде цацки, которые из разбитых бутылок клепают, – поморщилась Дюдюня, – настоящие камни всегда были, есть и будут дорогими. Но поскольку бабам хочется богато-красиво выглядеть, то плодятся «бриллианты» из стекляшек в оправе из самоварного золота.

Ада Марковна показала на один снимок.

– Внимание! Дата! В те времена обеспеченная женщина скорее с «голыми» ушами вышла бы, чем вдела в них дешевку. Бижутерией торговали в киосках «Печать», барахло покупали школьницы. Обратите внимание на дизайн серег, броши и кольца Локтевой. В моде тогда были комплекты, все подбиралось в тон, а цвет сумки должен был совпадать с тоном обуви. Губная помада и лак на ногтях тоже одного оттенка. Одни подвески – бедненько. Кольцо к ним – хорошо. Брошь в придачу – прекрасно. Ожерелье на шее говорило о богатстве дамы. Дизайн того, что у Авдотьи, именуется «малинка», много бриллиантов горкой. Такое приобреталось на черный день. Наши мамы-бабушки пережили большевистский переворот семнадцатого года, последующую Гражданскую войну, голод, Вторую мировую. Они хорошо знали: когда с неба падают бомбы, деньги превращаются в ничто. Если только это не золотые царские червонцы. При любых переворотах, войнах в цене возрастают дорогие ювелирные украшения, лекарства, предметы искусства. В стране беда? И находится ушлый человечек, который тебе за картину Айвазовского даст препарат для больного ребенка, пару буханок хлеба, банку сгущенки. И это знание мамы-бабушки передали дочерям и внучкам. Что можно выменять в случае бегства от оккупантов на модное сегодня колье из осколков разбитого стакана? Ничего! Что можно выменять на ожерелье из настоящих бриллиантов? Место в поезде или на корабле, который увезет тебя подальше от кошмара войны и революции. Почему некоторые дворяне, убегая от большевиков, смогли в Одессе сесть на корабли и уплыть из страны? Женщины шили пояса, прятали туда свои драгоценности, они и послужили пропуском на борт. Носите бижутерию на здоровье, но помните – цена ей в трудный момент копейка.