– Ну, допустим, так, – нехотя соглашался капитан, – да и при свете никто бы внимания не обратил…

– Когда свет погас, потерпевшая хотела свечку зажечь, да не успела – на нее напали. Хотели узнать, где она деньги прячет…

– Но следов пыток не обнаружено! – радостно прервал слишком умного подчиненного Слезкин.

– А они в ванне ее пытали – подержат под водой, потом выпустят на минутку, чтобы отдышалась… Да не рассчитали, она и умерла.

– Поменьше фантазируй, старший лейтенант! – поставил его Слезкин на место. – Записывай: купюра достоинством сто долларов, номер…

Михаил подъехал к первому адресу из списка. В большом помещении по Каменноостровскому проспекту кипела работа. Внутри огромного витринного окна, как рыбы в аквариуме, копошились двое парней в рабочих комбинезонах, монтирующих светильники. Снаружи еще несколько человек устанавливали длинную раздвижную лестницу, явно подбираясь к огромной рекламной консоли.

– Мужики! – окликнул Котенкин одного из пролетариев. – А где ваше начальство? Кто тут командует-то?

Мрачный детина, державший во рту несколько огромных гвоздей, что-то пробурчал, но по причине гвоздей совершенно неразборчиво. Остальные участники трудового процесса никак на Михаила не реагировали.

– Эй, орлы! – повторил Котенкин попытку. – Где ваш начальник?

Мрачный детина сплюнул гвозди в ладонь и явственно произнес:

– А кому и кошка начальник.

Отчаявшись добиться результата на первой линии обороны, Мишка толкнул дверь и вошел внутрь.

По полу ползал на карачках худой рыжий человек, подгоняя одну к другой полированные кафельные плитки.

– Куда прешь! – истерично воскликнул он, поднявшись на ноги и оказавшись невероятно высокого роста. – Куда прешь, мормон недорезанный? Клей еще не высох!

Михаил застыл на пороге и повторил, что ищет начальника.

К счастью, плиточник очень хотел от него избавиться и поэтому, повернувшись в глубину помещения, зычно крикнул:

– Семеныч! Тут тебя какой-то мормон спрашивает!

Котенкин очень удивился, почему плиточник записал его именно в мормоны, а, допустим, не в адвентисты седьмого дня, но предпочел не уточнять у него, а дождаться наконец представителя здешнего руководства.

Появившийся на крик Семеныч оказался невысоким, но довольно пузатым и подвижным мужичком лет сорока с такой густой вьющейся шевелюрой, что коричневая замшевая кепка торчала на ней, как на мотке колючей проволоки, то и дело норовя соскочить. Подкатившись к Михаилу, как колобок, и вытирая на ходу вымазанные чем-то белым руки, Семеныч скользнул по Мишиной фигуре круглыми блестящими глазами и осведомился:

– Вы из Центра размещения рекламы? Так мы с Шемаханской обо всем договорились, у нас на первый квартал льгота и все вперед проплачено!

– Да нет, – протянул Михаил, – я не…

– А, так вы, наверное, с Лифляндской? Так мы за аттестацию еще во вторник перечислили!

– Нет, я…

Семеныч, не давая посетителю вставить и слова, горячей скороговоркой пресек его попытку объясниться:

– А если вы из муниципального образования – так это уже наглость! Мы еще и открыться не успели, а вам уже денег давай! Это просто ни в какие ворота! Тоже мне, начальство нашлось! Мне в городском отделе торговли так прямо и сказали, чтобы с муниципальным образованием никаких дел не вели. Вы даже и права не имеете проверки проводить!