— А относились как?

— Не знаю. Не интересовался.

— Вы избегали встреч с Залесскими?

— Не прятался. Но встреч, во всяком случае, не искал.

— В Крылатом. А в Североозерске?

— Равным образом.

— И с Аней не были вместе в районе?

Он промолчал.

— Я спрашиваю, в Североозерске вы с Аней не встречались?

Ильин сухо проговорил:

— Я ничего у них не украл. И поэтому не бежал при встречах.

— Значит, встречались? Не вспомните, где?

— Как-то в кафе.

— Кафе, выходит, помните?

— Случайно оказались вместе…

Как я и предполагал, он объяснил это случайностью.

— И о чем вы беседовали с Залесской?

— Выясняли, почему она работает воспитательницей, а не агрономом.

— Ну, и что она говорила?

— Так,говорит, надо.

— А вы уговаривали её работать по специальности?

— Мне до сих пор непонятно, как Аня, — он поправился, — как Залесская могла наплевать на диплом. Потом, не забывайте, я главный агроном и должен заботиться о кадрах в совхозе. Человек с высшим сельскохозяйственным образованием совсем не лишний здесь.

— Значит, разговор был сугубо деловой?

— Я вам ещё раз говорю, во-первых, он был случайный. Надо же кому-то излить свою душу…

— Вы имеете в виду себя или Залесскую?

— Мы не были врагами…

— Николай Гордеевич, — сказал я, — теперь давайте подумаем. Проанализируем то, что мы выяснили. Постараюсь быть точнее. Итак, вы были влюблены в Аню ещё со второго курса. Затем случается так, что её чувства отданы другому. Я не анаю, что у вас происходило в душе, забыли вы её или нет, но, во всяком случае, приехав в Вышегодск защищать диссертацию, вы снова, возможно по-прежнему, любите её. И довольно часто встречаетесь. У многих возникает мысль, что вы поженитесь. Вы делали предложение Ане?

— Это не имеет никакого отношения к делу, — резко оборвал он.

— Вы не желаете отвечать на этот вопрос?

— Не желаю.

— Итак, Аня сходится с мужем, уезжает в Крылатое.

Вы приезжаете следом. Если вам дорого спокойствие любимого человека, почему вы все-таки приехали сюда?

— Я приехал сюда работать.

— Но ведь имеется много других мест, где вы отлично применили бы свои знания, воплотили бы свои идеи.

— Между прочим, если хотите, меня сюда направили.

Вы удовлетворены?

— Николай Гордеевич, я вижу, у вас и сегодня нет настроения говорить со мной в спокойном тоне…

— У меня вообще нет настроения встречаться с вами.

Я не знаю, почему это желание возникает у вас…

Я хотел ответить колкостью, но сдержался. Ничего бы это не изменило. Ильин упорно избегал любого контакта.

Каждое утро в мой кабинет являлся Савелий Фомич, ожидая указаний, кому отнести очередную повестку. Выглядел он при этом очень серьёзно и торжественно. Словно не существовало наших сидений за чаем в моей гостиничной комнате, простых и непринуждённых бесед по вечерам.

Весь его вид говорил: дружба дружбой, а дело делом.

Как-то старик посоветовал вызвать на допрос по делу некоего Шавырина, жителя Крылатого.

— Он хорошо знал Залесских? — поинтересовался я.

— Вроде нет…

— Тогда почему именно его?

— Вы же вон сколько народу опросили. И с ним потолкуйте. От него ведь не убудет.

— Я, Савелий Фомич, вызываю только тех, чьи показания могут помочь следствию. Так просто беспокоить людей мы не имеем права. Да и не хватит ни времени, ни сил поговорить со всеми.