— Да, Наденька, я… Я!

— Ты так был нужен… Ты мне был Очень нужен, — повторяла она…

Я пригласил её немедленно приехать и, терзаемый неведомой тревогой, терялся в догадках, пока она шла ко мне в прокуратуру.

После моего визита к ним Надя решилась наконец поговорить с Кешкой о том, что выходит за меня замуж. Чего это ей стоило, по её словам, она не могла передать. Куда тяжелее, чем объяснение с мужем.

Результатом явилось то, что её сын исчез из дому. Его искали два дня. Кешку забрали в детскую комнату милиции в аэропорту Шереметьево, обратив внимание на странное поведение подростка… В настоящее время он лежит в больнице — нервное потрясение.

Аэропорт… Подсознательно он искал своего отца-лётчика. И это было так пронзительно просто, как истина, открывшаяся мне, когда я впервые увиделся с этим необычным, не по годам задумчивым, ушедшим в себя мальчиком: кем бы я ни был, хоть самым привлекательным и интересным человеком на свете, я никогда не смогу стать для него настоящим отцом. Это поняла и Надя.

— Что же будет, Игорь? — спросила она с тихим отчаянием.

Что я мог ответить?

О встрече Нового года вместе не могло быть и речи.

Надя уже добивалась (через Агнессу Петровну, разумеется) разрешения подежурить в новогоднюю ночь у сына в больнице. А я вот ехал к Ивану Васильевичу…

Сошёл я на тихой подмосковной станции. Здесь, за городом, оттепель не чувствовалась. На платформе-снег, утоптанный и скользкий.

Дачный посёлок притих среди высоких корабельных сосен. Безмолвно раскачивались фонари на деревянных столбах. Я быстро шёл по узенькой тропинке, проложенной в снегу, вдруг испугавшись, что не найду Ивана Васильевича до двенадцати. Кругом — ни души. Не у кого спросить нужную улицу.

В руках у меня-шоколадный набор неимоверной величины и бутылка шампанского.

Все ориентиры оказались на своих местах. И, толкнув приметную калитку с номером дачи, я засомневался: стоило ли ехать сюда? Конечно же соберётся компания, совсем не подходящая мне. Высокая публика, в чинах, званиях и регалиях. Однако раздумывать было уже поздно. Тем более меня приглашали. Почему я решил ехагь именно к Ивану Васильевичу? В Скопин-стыдно: растрезвонил про невесту.

Но одному нельзя. Ни в коем случае. Чтобы не маяться в одиночестве целый год. Такая примета.

Вот и выходило — к бывшему начальству проще всего…

Я прошёл к домику. В глубине двора показалась высокая фигура.

— Ба! Не может быть! Игорь Андреевич… — подошёл Иван Васильевич с охапкой поленьев. — Отвори, голубчик, двери…

Мы зашли в сени. На хозяине-поношенная шинель до пола из дорогого сукна с тёмными полосами на плечах, где когда-то были погоны. Штаны тоже старые, из хорошей шерсти, с зелёными лампасами.

— Раздевайся, прошу. Мамуля, у вас гость!

Екатерина Павловна уже выходила из комнаты в длинном платье, отделанном кружевами.

— Мы очень рады, — сказала она и, пригнув мою голову тёплыми ручками, поцеловала в лоб. — Я говорила, Ваня, к нам обязательно кто-нибудь зайдёт. Недаром поставила на всякий случаи третий прибор…

Я не стал спрашивать, почему они одни. Они тоже не интересовались, почему я один.