– Мое дело? Какое еще дело?

Карр хохотнул и указал на часы.

– О, гляньте-ка на время.

Он встал и направился к двери. Его проводили дружным молчанием.

– Возьми с собой представителя профсоюза, – посоветовал Алонсо.

Остальные закивали.

– Не сомневайтесь, так и сделаю.

Представитель профсоюза, Бойд Мерритт, после уроков ждал Линду на кафедре.

– Информации маловато, – изучив записку, заключил он. – Вы догадываетесь, о чем пойдет речь?

Линда помотала головой.

– Я с самого начала выступала против реформы Тайлера, и Джоди затаила злобу. Что еще?.. – Она пожала плечами. – Больше ничего в голову не приходит. Наказывать меня уж точно не за что.

– Ну что ж, разберемся на месте, – сказал Бойд. – Только позвольте вести разговор мне. Ваше дело – своего рода прецедент. Насколько мы знаем, мисс Хоукс выбрала вас наобум, чтобы преподать нам урок. Она жаждет устроить показательную порку с той самой минуты, как было принято решение о независимости школы Тайлера. Возможно, ваш директор просто желает надавить на нас авторитетом.

– Возможно, – кивнула Линда. – Но меня выбрали не наобум. Джоди я не нравлюсь. Если она найдет способ от меня избавиться, то непременно его использует.

– Потому-то беседу лучше вести мне.

Линда с Бойдом направились в канцелярию. Школа стояла тихая, чересчур тихая. Раньше седьмой урок был свободным часом, выпускники его любили. Обычно они слонялись по двору – ждали автобус или друзей, просто гуляли и болтали друг с другом. В этом году правила ужесточили, и безмолвный двор стал каким-то неприветливым. Линде сделалось неуютно. Она глянула в просвет между библиотекой и первым учебным корпусом: там уже выросла приличная стена. Словно на территории тюрьмы или психбольницы.

И то и другое сравнение Тайлеру подходили.

Линда с Бойдом добрались до канцелярии, открыли дверь, шагнули внутрь. И тут все замерло. Словно кадр из фильма, снятый в замедленном темпе. Летавшие над клавишами пальцы застыли, руки, перебиравшие стопку бумаг, оцепенели, разговоры смолкли. Затем из глубины канцелярии появилась директриса и рявкнула:

– Пусть он убирается!

Бойд предостерегающе поднял руку, призывая Линду не отвечать, однако та подобного оскорбления не стерпела.

– Это мой профсоюзный представитель! – заявила она Джоди. – Без него я общаться с вами не буду.

Директриса улыбнулась и стала удивительно похожа на акулу.

– Наш устав однозначно запрещает профсоюзам представлять интересы сотрудников.

– Ничего подобного, – спокойно парировал Бойд. – У меня в портфеле лежит экземпляр вашего устава. В нем сказано, что профсоюзные деятели должны получить одобрение уставного комитета, прежде чем представлять интересы сотрудника перед данным комитетом – наши юристы, кстати, считают это положение незаконным. Однако в уставе нет ни слова о представителях, если дисциплинарное слушание проводится не комитетом, а директором.

– В устав были внесены некоторые поправки, – сообщила Джоди.

Линда слышала об этом впервые.

– Мы не голосовали ни за какие поправки! – возмутилась она.

– Если б и голосовали, они были бы неправомочны и не имели бы силы, – успокоил Бойд. – Окружной школьный совет и штат утвердили конкретный документ, менять его задним числом нельзя. Вы должны следовать тому уставу, который подавали на рассмотрение.