Все это возвращает нас к тому факту, что мозг меняется в соответствии с опытом. Какой опыт, на ваш взгляд, должен участвовать в формировании мозга ваших детей? Какие нейронные связи вы желали бы укрепить? И еще: теперь, когда вы знаете, что мозг ребенка изменчив, как бы вы хотели откликаться на его плохое поведение? Это важный вопрос, ведь многократно повторяющийся опыт приучения к дисциплине в буквальном смысле «впечатывается» в его мозг!

Итак, мозг человека изменчив и изменяем. Кроме того, это сложная и многоплановая структура, разные отделы которой отвечают за различные функции: одни за память, другие за владение речью, третьи за эмпатию и т. д.

Это крайне важно учитывать при приучении ребенка к дисциплине. Когда ребенок выходит из себя или делает что-то, что нам не нравится, мы можем апеллировать к разным частям его мозга – к разным зонам, каждая из них – со своей функцией, причем в зависимости от реакции родителя будет возбуждаться та или иная нервная цепь. От того, какая зона мозга активизируется, зависит, каким будет результат.

Давайте вернемся к высшему и низшему мозгу. Когда ребенок скандалит, к какой части его мозга лучше обратиться? К примитивной? Или к более развитой и способной к логическому мышлению, состраданию и самопостижению? До какого мозга ребенка мы пытаемся достучаться: до низшего, реакции которого не отличаются от реакций рептилии – атака и защита, – или до высшего, умеющего восстанавливать внутреннее равновесие, решать проблемы и даже извиняться за ошибки? Ответ очевиден. Мы хотели бы активировать высший мозг, а не запустить реакцию первобытного низшего. Тогда более развитые зоны коры, приняв участие в коммуникации, помогли бы взять под контроль нижележащую подкорковую область.

Если в качестве дисциплинарного воздействия мы прибегаем к угрозам – открыто выраженным словами или проявляющимся в интонациях, позе и выражении лица, – то возбуждаем в импульсивной древней части мозга ребенка структуры, отвечающие за защитную реакцию. Фактически мы дразним ящера, чего делать не стоит, поскольку обычно это приводит к повышению градуса эмоций как у родителя, так и у ребенка. Когда ребенок закатывает истерику в магазине, а вы, нависнув над ним и тыча в него пальцем, шипите сквозь зубы: «Уймись сию секунду!» – вы дразните рептилию. Вы запускаете реакцию низшего мозга, что не влечет за собой ничего хорошего ни для кого из участников конфликта. Ребенок реагирует на язык вашего тела и на слова как на угрозу, вследствие чего инстинктивно активизируется нервная цепь, отвечающая за простейшие биологические реакции выживания во враждебной среде: драться, спасаться бегством, замереть или притвориться мертвым. Низший мозг ребенка перехватывает управление, а его поле деятельности – это моментальный реактивный отклик, а не всесторонний анализ имеющихся альтернатив и осмысленное взаимодействие с окружением. Мышцы ребенка могут напрячься – тело инстинктивно готовится к самозащите, чтобы при необходимости взорваться яростной атакой. Или же он кинется спасаться бегством, а может, застынет. Все это базовые реактивные формы поведения, диктуемые низшим мозгом. При этом мыслящая, рациональная, способная к самоконтролю нейронная сеть высшего мозга отключается, на время становясь недоступной. В этом вся суть: невозможно одновременно находиться на верхнем и нижнем этажах. Активизируясь, нижний мозг на время отсекает высший.