Я растерялась. Было очевидно, что я зашла в тупик, но как из него выбраться, не знала. Самым жестким тоном я сказала: «Ты наказан. Будешь сидеть один наверху лестницы». (По-научному такая стратегия поведения называется «ткнуть пальцем в небо», и, по правде сказать, она не имеет ничего общего с осознанным родительством.)

Печатая шаг, я отвела сына на верхнюю ступеньку лестницы. Он наверняка ликовал: «Ух ты! Раньше мы туда не поднимались… Интересно, что случится, если я стукну ее еще разок?»

Нависнув над ним и уставив ему в лицо указующий перст, я приказала: «Не сметь больше никого бить!»

Он и не ударил.

На сей раз он лягнул меня в голень.

(Теперь, когда мы вспоминаем эту историю, он замечает, что буквально выполнил мое распоряжение – не бить.)

К этому моменту я исчерпала как способность контролировать себя, так и идеи. Я схватила ребенка за руку и потащила его в свою комнату на втором этаже с криком: «Будешь сидеть один в маминой и папиной комнате!»

Повторяю, у меня не было никакой стратегии поведения в подобной ситуации. Поэтому маленький сын без помех раскручивал конфликт, заставляя все более красную от гнева мамашу таскать его с одного места на другое.

Я последовательно перепробовала: обхаживание, выговор, приказ, реактивное поведение и рассуждения (ох, сколько же я говорила!): «Нельзя бить мамочку. У нас в семье никто не дерется и не лягается. Так дела не делаются…» И прочее и прочее.

И тут он совершил главную ошибку – показал мне язык.

Мой рациональный, эмпатичный, ответственный, умеющий решать проблемы высший мозг отключился под напором вырвавшегося на волю примитивного низшего. Я завопила: «Если ты еще раз посмеешь высунуть язык, я у тебя его вырву!»

К слову, мы с Дэном оба настоятельно рекомендуем никогда, ни при каких обстоятельствах не угрожать ребенку лишением какой-нибудь части тела. Это был глубоко ошибочный шаг с моей стороны.

И совершенно неэффективный в плане дисциплины. Сын кинулся на пол и заревел, в испуге повторяя: «Ты плохая мама!» О собственном поведении он и не думал – только о моем проступке.

Следующее мое действие было, пожалуй, единственным верным шагом во всем этом конфликте. Это важнейший шаг, когда ваши с ребенком узы взаимной привязанности находятся под угрозой. Ко мне моментально пришло осознание, насколько безобразно – реактивно и мстительно – я себя повела. Если бы кто-нибудь другой так обошелся с моим ребенком, я бы с него шкуру спустила. Я упала на колени, чтобы оказаться вровень с сыном, крепко его обняла и сказала, что ужасно сожалею. И дала ему возможность выговориться, рассказать, каким ударом для него стало случившееся. Мы еще раз все проговорили, чтобы он сумел осмыслить произошедшее, и я помогла ему утешиться.

Обычно мой рассказ об этом случае вызывает у слушателей смех, поскольку родители тут же узнают в нем самих себя в иные моменты. Думаю, для них становится облегчением узнать, что и эксперт по воспитанию способен совершенно утратить контроль над ситуацией. Я объясняю слушателям, что мы, родители, должны быть терпеливыми, понимающими и прощающими – причем по отношению не только к детям, но и к себе. (Меня всегда спрашивают, как я повела бы себя, если бы такой конфликт произошел сейчас. Читайте главу 6, где мы рассказывали – и показывали в картинках, – как можно в четыре шага разобраться с плохим поведением маленького ребенка.)