.
А вот этот шрам она бы с удовольствием вскрыла.
Глава четырнадцатая
Договориться о встрече в офисе кардинала оказалось сложнее, чем предполагала Макензи. В конечном итоге ей пришлось сказать, что она из Бюро. Макензи понимала, что ей не смогут отказать, особенно, когда все только и говорили, что об убийстве Костаса. Она знала, что на встречу с самим кардиналом без предварительной записи не стоило и надеяться, но она смогла выбить себе встречу с викарным архиепископом сегодня после обеда.
По иронии судьбы эпископ, с которым она встречалась, мужчина по имени Бэрри Уиттер, в это время должен был посетить Благословенное Сердце, чтобы встретиться с прихожанами и подбодрить их молитвой в свете смерти отца Костаса. Его секретарь выделил для Макензи пятнадцатиминутное окно в плотном расписании архиепископа. После беседы с Макензи эпископ должен был встретиться с временным священником церкви.
Было странно ступать по лестнице, ведущей к входу в церковь. Когда Макензи открыла дверь и вошла внутрь, ей показалось, что она попала в склеп. Внутри было тихо, и в воздухе висела практически осязаемая пелена печали.
Она направилась к алтарю, проходя между рядов красивых скамей. Как было оговорено, сидя в первом ряду напротив алтаря её ждал викарный эпископ Уиттер. Он поднялся, чтобы поздороваться, и Макензи сразу отметила, какой фальшивой была его улыбка. В большой, тихой и очень красивой церкви каждый шаг и движение производили громкий шум.
«Он не понимает, почему я сюда пришла», – подумала Макензи.
Она уже сотни раз видела подобные улыбки. Для человека его положения и его занятости встреча с ней была почти уничижительна. Имея на руках два случая сексуального насилия со стороны священников, Макензи было наплевать на его чувства.
И всё же если она хотела рассчитывать на его сотрудничество, нужно было сыграть свою роль до конца. Она ответила на его фальшивую улыбку такой же фальшивой улыбкой и протянула руку для рукопожатия. «Спасибо большое, что выделили для меня время, – сказала она, присаживаясь на скамью. – Я понимаю, что вы заняты, и попытаюсь быть краткой».
«Если я смогу помочь найти того, кто убил этих праведников, буду считать, что время потрачено не зря», – ответил Уиттер.
«Должна сказать, что было непросто найти связь между тремя священниками, – продолжила Макензи. – Некоторые зацепки ничего не дали, но последний из мною опрошенных оказался членом всех трёх церквей. К сожалению, он тоже не смог пролить свет на личность подозреваемого, но поднял интересный вопрос, который, я надеюсь, поможет понять мотив убийцы и выследить его».
«Что за вопрос?» – спросил Уиттер.
«Этот вопрос возник в разговоре с двадцатисемилетним Грэгом Йодером, – ответила Макензи. – Вам знакомо это имя?»
Выражение лица Уиттера говорило о том, что он очень хорошо знал, о ком идёт речь. Его лицо перекосило, словно он коснулся чего-то грязного.
«Я не понимаю, какое отношение этот молодой человек имеет к расследованию, – резко сказал Уиттер, – если, конечно, он не подозреваемый».
«Кто угодно, но только не он, – сказала Макензи. – Я хочу спросить у вас вот что: как вы допустили людей с запятнанной репутацией до служения в церкви? А именно,… как так получилось, что после обвинений Йодера одиннадцать лет назад, Костас сохранил свой сан?»