Из этих переживаний ее вывел негромкий шепоток сержанта:

   "Мнится мне, что уже с полчаса, как по нас бьет всего четыре ствола", - и, тяжело вздохнув, добавил, - "попробовала бы ты, Настюха, зайти к ним в тыл, уравнять шансы..."

   Настя с готовностью подчинилась, лишь бы не болтаться без дела под пулями.

   Боец Центральных, стоявший на одном колене за большой ольхой, был очень хорошо виден. Плавным, неторопливым, скользящим шагом Настя приближалась к нему сзади. Вряд ли автоматчик услышал что-то, скорее, почувствовал присутствие за спиной, и, когда до него оставаясь два-три шага, начал оборачиваться. Девушка, не раздумывая, отчаянно нырнула вперед, не дав ему окончательно развернуться, и кубарем покатилась вместе с ним по траве. Удар кортика распорол ему левую руку, от локтя до плеча, но не лишил способности сопротивляться. Он пытался зажать руку с кортиком, нанесшую ему удар, и на какое-то время это ему удалось.

   Настя оказалась с ним лицом к лицу. Чисто рефлекторно она впилась ему зубами в щеку и резким движением сумела высвободить руку. Последовала серия не очень сильных, но резких ударов, пришедшихся противнику в бедро и в пах. Автоматчик взвыл, выплевывая отборную матерщину, и тут Настя нанесла ему два удара уже более осмысленно, в низ живота, с поворотом, как учил ее Мильченко. Противник обмяк и отвалился в сторону. Сдерживая тошноту, Настя вытерла кортик о сырую траву, сунула его в ножны, закрепленные на предплечье, подхватила автомат убитого, деловито проверила магазин. Примерно половина. Оба магазина в подсумке оказались пусты, однако нашлась одна граната.

   Почти тут же она пошла в дело. Ориентируясь на скупые очереди другого автоматчика, Настя подобралась поближе и метров с десяти довольно точно уложила гранату ему под ноги. Счет не только сравнялся - теперь их было трое против двоих. Правда, к Центральным могли подойти и подкрепления, а вот им помощи ждать было пока неоткуда. Вероятно, так же рассуждали и двое бойцов Центральных, оставшиеся в живых. Но они решили не ждать этих подкреплений, а, оценив неблагоприятное соотношение сил, присоединиться к своим сами, спешно покинув место перестрелки.

   Теперь тройка имела возможность оторваться от преследования и уйти на свою территорию. Но Мильченко решил иначе.

   "Десять минут на то, чтобы подобрать боеприпасы, какие найдем, и - на восток!" - скомандовал он.

   Еле волоча ноги, группа двинулась на восток. На троих имелось два АКМ (по десятку патронов на каждый) и "Вальтер" сержанта с последним патроном в стволе. Грязные бинты, пропитанные кровью, украшали всех троих.

   "Наша задача", - сипловато пояснил Мильченко, с усилием делая очередной шаг, - "выйти к нашей старой захоронке под Славьгородом. Там лекарства и оружие. Тогда мы сможем снова действовать".

   Этот марш на Славьгород длился целых одиннадцать дней. Страшно хотелось есть. Остатки сухого пайка, бывшего у них с собой, прикончили быстро. Один раз Захария подстрелил утку и ее зажарили в перьях. Другой раз набрели на какой-то заброшенный хутор и выкопали пару десятков меленьких выродившихся картофелин, которые испекли в золе. Ночевали на земле, накидав подстилку из соснового лапника и пожухлой травы на почву, согретую костром. Несмотря на конец сентября, было еще довольно тепло, и ночи обходились без заморозков.