Славян нетрудно было сразу различить среди невысоких ромеев[110] со смуглыми лицами, черноволосых. А к славянам в Византии было настороженное отношение: там помнились лихие набеги киевских князей.

Вот почему для русских купцов были учреждены очень строгие правила: они должны входить в город без оружия, группами не более пятидесяти человек, и притом только в сопровождении греческих провожатых. Зато им разрешалось торговать беспошлинно, и во все время пребывания в Царьграде они получали от города «месячину», то есть полное содержание, но на срок не более полугода.

Съестное выдавалось и на обратный путь, и, помимо того, русские имели право бесплатно получать вместо изношенных новые паруса, канаты, якоря… Купцы широко пользовались этим правом. Иной из жадности набирал столько всякого корабельного имущества, что люди с трудом размещались на переполненном судне.

– Ничего, до Березани перебьемся, – посмеивались предприимчивые торгаши, – а там продадим все это добро византийцам. Лишняя гривна серебра кошель не продерет…

Угар и его молодые спутники, проходив у городской стены несколько часов, вернулись, что называется, не солоно хлебавши.

Начались деловые хлопоты. Онфим ежедневно по нескольку часов проводил в переговорах с чиновником эпарха, назначенным для надзора над караваном. Чтобы этот чиновник не создавал препятствий и не придирался к мелким неточностям в княжеских грамотах, пришлось и его одарить золотом. Да и только ли крупным начальникам давались взятки! Всякая мелюзга тоже тянула – если не золото, то серебряные монеты.

Ромеи мало напоминали своих великих предков эллинов, когда-то остановивших грозную лавину персидского нашествия и подаривших миру великие произведения литературы, науки, искусства. Низшие классы населения были задавлены непосильными налогами, прозябали в нищете и бесправии. Высшие жили в неслыханной роскоши, гнались за наживой и властью.

Между лицами, близкими к престолу, императорская мантия служила предметом жестоких раздоров. Ни клятвы верности, ни родство – ничто не удерживало честолюбцев. Сын поднимался на отца, брат на брата, племянник на дядю…

Пока шли приготовления к торгу, Угар и его молодые друзья с утра брали челнок и плавали по Золотому Рогу, любуясь беломраморными громадами зданий, поднимавшимися уступами по склонам холмов. Но много интересного можно было наблюдать и в заливе. Берега в точном смысле этого слова там не было. На протяжении целых сорока стадиев[111] тянулась сплошная пристань, уставленная иноземными кораблями, носы которых были втянуты на сушу, как делалось тогда при длительных стоянках.

Сотни кораблей и лодок сновали по оживленным лазурным водам Золотого Рога. Вот плывет многовесельная галера, под шелковым балдахином которой важно развалился вельможа. Его наряд поражает великолепием, доступным только царьградским богачам. Греки запрещали иноземным купцам покупать ткани дороже пятидесяти номисм за штуку,[112] гордо заявляя, что только ромеи имеют право на такую роскошь. А рядом скромный рыболов в смоленом челне склонился над удочками и таскает ставридку и кефаль на обед семье.