Неожиданно Дронов положил ручку на чернильный прибор и шумно вздохнул. Потом провел ладонью по вспотевшему крутому лбу.

— Фу, Александр Сергеевич, уморили, — сказал он, отдуваясь, и тут же облегченно воскликнул: — А все-таки я решил!

Якушев взял в руки листок, поднес к глазам и застыл в недоумении:

— Не может быть, милостивый государь! Ни одной ошибки. О! Вы очень сообразительный ученик.

— Значит, полагаете, мне можно на рабфак? — с надеждой спросил крутолобый парень.

— Не только можно, но попросту нужно! — вскричал Александр Сергеевич, у которого переходы от скептического настроения к настроению доброму совершались внезапно.

— Вот спасибочки за доброе слово! — обрадовался Дронов. Порывшись в глубоком своем кармане, он достал старательно разглаженную десятирублевку и положил на зеленое сукно стола.

— Это что? — осевшим голосом вдруг спросил Якушев, и мохнатые брови его ниже обычного нависли над глазами.

— Как что? — спокойно переспросил молодой кузнец. — Это за ваши труды, за то, что уверенность во мне пробудили, стало быть.

Александр Сергеевич побагровел. Еле справляясь с подступающим кашлем, рявкнул:

— Немедленно заберите свои деньги назад, иначе я попрошу вас покинуть мой дом!..

— Да я что, — растерянно глядя на него, зачастил Дронов, — я же хотел как лучше, а получилось… Но если вы требуете, я, конечно, повинуюсь… — И, скомкав десятирублевку, он сунул ее обратно в карман.

Якушеву стало жаль парня, и он произнес:

— Ладно, Ваня, будем считать, я погорячился. Простите. Давайте забудем эту маленькую размолвку. У вас подлинные способности, и, если когда-либо понадобится моя помощь по математике, всегда заходите. Вот вам моя рука.

Покидая дом Якушевых, Дронов почти лицом к лицу столкнулся с Надеждой Яковлевной и мальчиками, которые, весело подпрыгивая, тащили с базара тяжелые сумки. Торопясь, он не обратил на них никакого внимания и пропустил мимо ушей озадаченное Венькино восклицание:

— Мама, да ведь это же Дрон!..

— Странно, — удивленно промолвила Надежда Яковлевна и заторопилась к парадному.

— Саша, кто у нас был? — спросила она, войдя в кабинет.

Александр Сергеевич сидел за столом в серой расстегнутой косоворотке какой-то отрешенно-торжественный. Будто сквозь сон переспросил:

— А? Кто у нас был? Хороший человек. Первый богатырь на нашей окраине Ваня Дронов.

— Зачем? — с еще большим удивлением спросила супруга.

— У него алгебраическая задача не получалась, вот и пришел.

— Дрон и алгебра? — удивилась Надежда Яковлевна. — Что-то не верится.

Якушев пристально посмотрел на нее:

— А ты не смейся, Наденька. Именно так. Дрон и алгебра. У этого еще вчера малограмотного парня несомненные способности к математике. И знаешь, о чем я подумал?

Держа в руках цветастую косынку, в которой ходила на рынок, она задумчиво улыбнулась:

— О том, что каждая кухарка может научиться управлять государством, как любил говаривать наш погибший Павел?

— Примерно об этом, — согласился муж и стал протирать запотевшие стекла пенсне. — А если конкретнее, то о том, что нисколько не удивлюсь, если несколько лет спустя увижу его на посту директора большого завода, а то и наркома. Вот как оно пробивается, то новое, с которым я некогда не соглашался, — закончил он задумчиво.