С девяти до половины шестого Мерлин Грейнджер вопрошал скучающих пожилых дам в трауре и юношей с темными кругами под глазами о том, нравится ли им такой-то и такой-то автор, или же их интересуют первые издания? Угодно им купить роман с фигурами арабов на обложке или сборник новейших сонетов Шекспира, продиктованных Бардом с того света мисс Саттон из штата Южная Дакота? Сам он, собственно говоря, предпочитал именно второе, однако в качестве служащего книжной лавки в рабочие часы напускал на себя вид пресыщенного знатока.

Каждый вечер в половине шестого, пробравшись через выставленные на витрине издания, чтобы опустить наружное жалюзи, и попрощавшись с непостижимым мистером Мунлайтом Квиллом, с его помощницей мисс Маккракен и секретаршей мисс Мастерс, Мерлин Грейнджер отправлялся домой — к девушке по имени Кэролайн. Он не ужинал с Кэролайн. Невозможно было представить, что Кэролайн согласится брать еду с его комода, где запонки лежали в опасном соседстве с прессованным творогом, а концы его галстука едва не ныряли в стакан молока; Мерлин никогда не приглашал ее поужинать вместе. Он ужинал в одиночестве. В кулинарии Брэгдорта на Шестой авеню Мерлин покупал коробочку крекеров, тюбик селедочного масла и несколько апельсинов — или же небольшую упаковку сосисок, немного картофельного салата и бутылку безалкогольного напитка; с этими припасами в коричневом пакете шел к себе в комнату в дом пятьдесят такой-то на Пятьдесят восьмой Западной улице — и ужинал, глядя на Кэролайн.

Кэролайн была совсем юной веселой особой лет девятнадцати и проживала с дамой постарше. Она походила на призрак — тем, что до наступления вечера вообще не существовала. Она обретала жизнь, только когда около шести часов в ее квартире зажигался свет, и исчезала, самое позднее, после полуночи. Ее чудная квартирка находилась в чудном доме с фасадом, облицованным белым камнем, как раз напротив Центрального парка. Задние комнаты ее квартиры выходили на одинокое окно одинокой комнаты, которую занимал одинокий мистер Грейнджер.

Он назвал ее Кэролайн, потому что она походила на портрет, изображенный на обложке одноименной книги, имевшейся в книжной лавке «Мунлайт Квилл».

Так вот, Мерлин Грейнджер был молодым человеком двадцати пяти лет — худощавым, темноволосым, без усов и бороды и прочего такого, а Кэролайн — ослепительная и воздушная, с отливающей медью волнистой пучиной вместо волос, с чертами лица, заставлявшими вас думать о поцелуях, — чертами, которые, как вам казалось, напоминали вам о вашей первой любви, хотя при взгляде на старую фотографию вы понимали, что это совсем не так. Кэролайн обычно одевалась в розовое или голубое, но в последнее время надевала порой облегающее черное платье, которым, очевидно, особо гордилась: надев его, она подолгу простаивала, рассматривая что-то на стене, — там, по догадкам Мерлина, помещалось зеркало. Сидела она обычно в кресле у окна, где Мерлин видел ее в профиль, однако отдавала иногда дань и шезлонгу возле торшера и, откинувшись назад, выкуривала сигарету: положение ее рук Мерлин находил невероятно изящным.