Кэкстер встал из-за стола, бережно закрыл книгу и с озабоченным видом накинул на дверь засов.

— За мной гонятся — вот те крест! — вскричал Легкотуфельный. — Двум ополоумевшим головорезам вздумалось изрубить меня на фарш, и улизнул я чудом. Они видели, как я перескочил через стену на задний двор.

— Для того чтобы надежно оградить тебя от возмездия со стороны человечества, — произнес Уэссел, не без любопытства разглядывая собеседника, — понадобится несколько батальонов, вооруженных мушкетонами, и две, а то и три Непобедимых армады.

Легкотуфельный довольно усмехнулся. Его судорожные вдохи сменились частым размеренным дыханием; вид у него был теперь не затравленный, а слегка взбудораженный и несколько иронический.

— Я не слишком-то удивлен, — продолжал Уэссел.

— Две такие нудные мартышки.

— Общим счетом три.

— Только две, пока ты меня не упрячешь. Давай, давай пошевеливайся: мы и моргнуть не успеем, как они будут уже на лестнице.

Уэссел нашарил в углу древко копья без наконечника и, дотянувшись им до высокого потолка, распахнул необструганную дверцу лаза, ведущего на чердак.

— А вот тут лестницы не предусмотрено.

Он придвинул под лаз скамейку, на которую Легкотуфельный немедля вскочил — присел, выпрямился, чуть помешкал, присел снова и с поразительной ловкостью скакнул вверх. Он ухватился за край лаза, миг-другой покачался взад и вперед, стараясь уцепиться поудобнее, наконец сложился вдвое и скрылся во тьме наверху. Послышался шорох разбегавшихся в испуге крыс, дверца лаза захлопнулась — и воцарилась тишина.

Уэссел вновь расположился за столом и в ожидании раскрыл книгу на «Легенде о Бритомартис, или о Целомудрии». Не прошло и минуты, как ступени застонали под тяжестью шагов и в дверь оглушительно забарабанили. Уэссел вздохнул и, взяв в руки свечу, поднялся с места:

— Кто там?

— Откройте!

— Кто там?

Непрочная филенка содрогнулась от яростного удара и треснула по краям. Уэссел слегка приоткрыл дверь, дюйма на три и высоко поднял свечу. Он намеревался изобразить из себя боязливого достопочтенного горожанина, чей покой нарушен возмутительным образом.

— Часок не дают соснуть. Неужто от всяких гуляк и такой малости не допросишься?

— Придержи язык, трепло! Видел парня, который весь в мыле?

На ступени узкой лестницы падали, колеблясь, громадные тени двоих кавалеров: при свете свечи Уэссел пристально в них вгляделся. Это были явно дворяне — богато, хотя и наспех, одетые: один из них ранен в руку, и не на шутку; оба источали внушавшую ужас свирепость. Пренебрегши разыгранным Уэсселом недоумением, они втиснулись мимо него в комнату и с деловитой старательностью принялись тыкать клинками в каждый подозрительно затененный уголок, а затем продолжили поиск в спальне Уэссела.

— Он тут укрылся? — в ярости вскричал раненый.

— Кто он?

— Кто угодно, только не ты.

— Тут, насколько мне известно, кроме меня еще двое.

На секунду сердце Уэссела ухнуло вниз: с юмором он, похоже, переборщил, поскольку кавалеры, кажется, всерьез вознамерились проткнуть насквозь и его самого.

— Я слышал на лестнице чьи-то шаги, — поспешно добавил он, — минут пять тому назад, не меньше. Но подниматься наверняка никто не поднимался.