И тут для Перри настал кульминационный миг вечера, когда нужно было рискнуть всем ради последнего шанса. Он встал и посмотрел сначала на Бетти — она, ошеломленная новым осложнением, бессильно осела в кресле. Потом на субъекта, качавшегося в кресле из стороны в сторону, — неуверенно, но с угрозой.
— Ну ладно, — неспешно произнес Перри, обращаясь к субъекту, — я вам ее уступаю. Бетти, я намерен доказать, что, по крайней мере с моей стороны, наше бракосочетание было чистой случайностью. Я отказываюсь от всех прав на тебя как на супругу и вручаю тебя… вручаю тебя человеку, чье кольцо ты носишь на пальце, — твоему законному мужу.
Наступило молчание, на Перри уставились две пары глаз, выражавших безграничный ужас.
— Прощай, Бетти, — прерывистым голосом продолжил Перри. — Вспоминай иногда обо мне, наслаждаясь новообретенным счастьем. А я утренним поездом отбываю на Дальний Запад. Не держи на меня зла, Бетти.
Он окинул пару прощальным взглядом, отвернулся и, печально свесив голову, взялся за дверную ручку.
— Прощай, — повторил он. И повернул ручку.
И тут к нему на шею отчаянно метнулись змеи, шелка, копна рыжеватых волос.
— О Перри, не бросай меня! Перри, Перри, возьми меня с собой!
Шею Перри омочили ее слезы. Он хладнокровно обнял ее за плечи.
— Я не против, — всхлипывала она. — Я люблю тебя, и, если ты сейчас поднимешь с постели какого-нибудь священника, чтобы заново совершить обряд, я поеду с тобой на запад.
Передняя половина верблюда поверх плеча Бетти обратила взгляд на его заднюю половину, и обе едва заметно друг другу подмигнули — с тайным значением, смысл которого одним только истинным верблюдам и понятен.
1920
Фаянсовое и розовое
Перевод С. Сухарева
>Комната на нижнем этаже дачного дома. Верхняя часть стен украшена бордюром, изображающим рыбака с сетью у ног и корабль в малиновом океане, рыбака с сетью у ног и корабль в малиновом океане, рыбака с сетью у ног и так далее. В одном месте, где бордюр наложен внахлест, перед нами половина рыбака с половиной сети у ног, обескураженно стиснутые половиной корабля на половине малинового океана. Бордюр для сюжета значения не имеет, но, но правде сказать, он меня завораживает. Я мог бы продолжать описание до бесконечности, однако меня отвлекает один из двух объектов, находящихся в комнате: голубая фаянсовая ванна. Ванна эта особенная. Не чета новинкам, похожим на гоночные лодки: невелика, с высокими бортами; кажется, будто изготовилась к прыжку, однако короткие ножки ее расхолодили: она смирилась с окружением и своим небесно-голубым покрытием. Впрочем, из сварливости не позволяет никому из клиентов свободно вытянуть ноги, и тут мы плавно переходим ко второму объекту, также находящемуся в комнате.
>Это девушка — очевидный придаток ванны: над бортиком видны только ее голова и шейка (у красавиц шеи не бывает — только шейка) и краешек плеча. Первые десять минут спектакля внимание публики всецело поглощено вопросом: играет актриса по-честному — голышом — или же зрителей надувают и она одета?
>Девушку зовут Джули Марвис. Ее горделивая поза в ванне позволяет нам сделать вывод, что роста она невысокого и что у нее хорошая осанка. В улыбке ее верхняя губа слегка обнажает зубы, что придает ей сходство с Пасхальным Кроликом. Ей вот-вот должно исполниться двадцать.