Так что формат усыновления был весьма и весьма любопытен и отчаянно напоминал неловкую попытку узаконить собственного ребенка, нагулянного на стороне. А значит, пойдут слухи и Максима Ивановича за глаза повсеместно будут считать бастардом, гадая, кто его мама.

Конечно, по законам Российской Империи на усыновление требовалось и согласие Максима. Но если уж «бумажку» подписал сам Государь, то это было совершенно лишним. Видимо, Иван Николаевич нашел подход к Императору и убедил его в том, что он его незаконнорожденный сын. Иначе вряд ли бы удалось провернуть дело именно в таком формате.

Дальше оказалось еще интереснее.

Было оглашено, что после демонстрации высочайшего уровня выучки в боевой обстановке и выборочной проверки знаний Максиму Ивановичу Меншикову было велено подтвердить выпуск по высшему разряду из Николаевского военного училища[44].

«А вот это подарок так подарок!» – подумал парень, прямо посветлев лицом.

В сочетании с очень своевременным усыновлением это решало все проблемы легализации. Он теперь был не хрен с горы, а вполне определенный крендель.

Сама по себе вот такая выдача «корочек» – явление экстраординарное. Так не поступали. Однако если этого не сделать, то возникнет масса неудобных вопросов. Например, о том, какого лешего этот дивный мальчик бегал в форме поручика. Тут либо под трибунал его вести, либо «восстанавливать» корочки, подтверждая уровень образования. Максим был хоть и искренне обрадован, но не сильно удивлен. Чего-то подобного он и сам ожидал. Да. Смутило вручение корочек именно Николаевского кавалерийского училища. Но, по здравом размышлении, он понял – выбора-то особого и не было. Весь его рейд – хвалебная ода апокрифической кавалерии. То есть с родом войск нет никаких сомнений. А училище? Так и тут никак вариантов. Где еще мог учиться столь эпичный герой? Правильно! Там же, где почти все Романовы обучались. Не выбрать Николаевское кавалерийское училище в данной ситуации означало унизить большую часть мужской половины Августейшей фамилии. Что глупо и недальновидно.

Закончив с формальностями, перешли к самому зрелищному и интригующему этапу – вручению «побрякушек» лично Императором.

Сначала за уничтожение маршевой роты противника ему выдали орден Святой Анны IV степени на заранее изготовленной уставной шашке с «клюквой». То есть Аннинское оружие. Потом навесили Станислава III степени за разгром встречным боем кавалерийского эскадрона и Анну III степени за ликвидацию батареи гаубиц. Да не простые, а с мечами и бантом, что говорило о награждении за непосредственное участие в бою. Ведь простыми «мечами» могли и военных чиновников за дела в тылу порадовать.

Ну и в качестве вишенки на торте Император повесил ему белый крестик ордена Святого Георгия IV степени, поздравив с производством в штабс-капитаны. Этим было отмечено уничтожение штаба корпуса и захват германского корпусного генерала в плен.

И Максим напрягся в предвкушении.

Все дело в том, что лимит наград, полагавшихся ему в рамках традиции Российской Империи, оказался исчерпан. Медальки для солдат и унтеров обер-офицеру давать было нельзя, а для более высоких орденов – чинами не вышел. Оставалось, по сути, только золотое оружие «За храбрость». Но, несмотря на то что оно официально относилось к знакам отличия ордена Святого Георгия, ценилось много ниже любого из орденских крестов. И вручать его в качестве замены собственно ордена было, мягко говоря, странно.