Она сняла ее и повесила на спинку кресла. Элис удивило, насколько она тяжелая.

Затем она помогла ему снять остальную одежду и положила ее сушиться на обогреватель. Она завернула Ричарда еще в несколько одеял, чтобы согреть, и принялась промывать и бинтовать рану на его руке, сделав перевязь. Рана время от времени кровоточила.

– Тебе нужно было стать медсестрой.

– Я была – два года. Иногда я жалею, что бросила.

Она помолчала.

– Нет, не жалею.

– Что ты имеешь в виду?

– Если бы я осталась медсестрой, то не встретила бы тебя.

Он посмотрел на нее, и она тут же, вдруг застеснявшись, как обычно, опустила голову. Эббот вдруг подумал, что, пока он, измотанный, лежал в кресле, она могла спокойно позвонить в полицию – это было ее прямой обязанностью, – и что эта мысль даже не пришла ей в голову.

Он протянул руку и погладил ее по голове.

– Ты хорошая такая, – сказал он.

– Нужно наложить на рану швы, или кровь никогда не остановится, – сказала она, не поднимая головы. – В конце Лэдброук Гроув есть больница, где ко всему привыкли. Мы возьмем такси и поедем туда, когда высохнет твоя одежда.

Она знала, что он все так же смотрит на нее, и пошла на кухню, чтобы сделать чай.

– Когда ты последний раз ел?

– Я съел пару тостов на завтрак.

– И с тех пор ничего?

– Я не голоден.

– Но ты должен что-нибудь съесть.

– Я два года провел на жесткой диете. Мой желудок ума лишился, приспосабливаясь.

– Ты не такой уж худой.

– Хороший обмен веществ. Маленькое потребление топлива, большой выпуск энергии.

– Пожалуйста, Ричард, съешь что-нибудь. Хотя бы тост.

– Хорошо, один тост.

Она поджарила толстый кусок хлеба, щедро намазала его маслом и с удовлетворением смотрела, как он его ел.

– Ну как? – спросила она. – Теперь тебе стало лучше?

– Нет, – ответил он. – Чувствую себя совершенно так же.

Он улыбнулся, и Элис подумала о том, как ему идет улыбка. Обычно его лицо было скорее грустным, чем радостным. Или только глаза.

В дверь снова позвонили.

– О Боже, эта чертова Филиппа.

– Кто?

– Филиппа Пейдж с лошадиной внешностью, из отдела транспорта.

– Очень кстати.

– Я от нее избавлюсь.

Она быстро направилась к входной двери и открыла ее.

– Филиппа, мне очень неловко. У меня ужасная напасть...

– Как и у нас всех, дорогуша. Каждый месяц.

Откинув голову назад, Филиппа рассмеялась своим лошадиным смехом и попыталась войти. Элис преградила ей дорогу.

– Я действительно ужасно себя чувствую. Голова раскалывается и все остальное.

– Я приготовлю тебе чашку отличного чая. Примешь две таблетки аспирина...

– Мне очень жаль, но я не могу сейчас никого видеть.

Не привыкшая врать, она сильно нервничала. Филиппа, нахмурившись, подозрительно смотрела на нее.

– Что стряслось, дорогая?

– Я же говорю, эта ужасная мука.

– Ой, не нужно дорогуша. Никто так не страдает из-за месячных. Тут что-то другое, не так ли?

Она попыталась заглянуть внутрь квартиры, но Элис наклонилась и загородила ей обзор.

– Что там у тебя?

Элис покраснела и опустила голову.

– Ничего.

Филиппа внимательно на нее посмотрела.

– У тебя там мужчина.

Ее тон был обвинительным, почти ханжеским. Элис подняла голову и посмотрела на нее в ответ.