«Близится гроза, — сказал он, обращаясь к дереву. — Я не знаю, как укрыться от неё. Но вам, сэр, вам ведь известно, как нам спастись от грозы.»

Долгое время он стоял, нервно барабаня пальцами по чёрной коре. «Эта сила всё возрастает, — подумал он. — Поначалу я прибегнул к ней, потому что она поддержала меня, когда умер отец, а теперь она так выросла, что превосходит почти всё остальное. И она по-прежнему оказывает мне поддержку».

Он сходил к яме, где готовили жаркое, и вернулся с куском мяса, который остался на решётке.

«Вот, — сказал он и, протянув руку, положил мясо в ложбинку между ветвями дерева, — Защитите нас, если сможете, — попросил он. — То, что идёт сюда, может погубить всех нас».

От раздавшегося рядом звука шагов он вздрогнул. Голос Бартона произнёс:

— Джозеф, это ты?

— Да, уже поздно. Что тебе надо?

Бартон вышел из темноты и остановился рядом.

— Я хочу поговорить с тобой. Я хочу предостеречь тебя.

— Сейчас не время, — сердито сказал Джозеф. — Скажешь завтра. Я вышел посмотреть, что с лошадьми.

Бартон не двинулся с места.

— Ты говоришь неправду, Джозеф. Ты думаешь, что спрятался, но я видел тебя. Я видел, как ты приносишь жертвы дереву. Я заметил, что в тебе всё больше укрепляется язычество, и я пришёл предостеречь тебя.

Бартон был возбуждён, дыхание его участилось.

— Сегодня днём ты видел гнев Божий, предупреждающий идолопоклонников. Это было только предостережение. В следующий раз молния поразит их. Я видел, как ты пресмыкаешься перед деревом, и вспомнил слова Исайи: «Вы оставили Бога, и гнев его поразит вас».

Задыхаясь от потока чувств, он замолчал, и гнев оставил его.

— Джозеф, — попросил он, — пойдём в сарай и помолимся. Христос снова примет тебя. Позволь нам срубить дерево.

Но Джозеф, отшатнувшись, оттолкнул руку, которая пыталась удержать его.

— Спасай себя, Бартон, — он коротко рассмеялся. — Слишком уж ты серьёзен, Бартон. А сейчас иди спать. Не вмешивайся в мои игры. Играй в свои.

Он оставил брата стоять там, где тот стоял, а сам, крадучись, вернулся в дом.

Весна была обильной, и густая трава — буйная, изумрудно-зелёная, с тонкими стеблями — покрыла гладкие склоны холмов. Из-за непрекращавшихся дождей река разлилась и затопила деревья, сгибавшиеся под тяжестью листвы; их ветки переплелись над водой так, что река, казалось, течёт на протяжении многих миль в мрачной пещере. Постройки на ферме пострадали от дождливой зимы: на корнях деревьев с северной стороны появилась поросль мха, навозные кучи покрылись быстро растущей травой.

В скотине, почуявшей вкус корма, который быстро рос на склонах холмов, взыграли молодые силы. В ту весну у многих коров было по два телёнка, что случалось весьма редко. Крупный приплод был у свиней. В сарае на привязи держали лишь нескольких лошадей, ибо трава была слишком вкусной, чтобы дать ей пропасть зря.

Когда пришёл апрель, и дни наполнились запахом тёплой травы, огромные пространства на склонах холмов приобрели благодаря макам и люпинам приятную для глаз сине-золотую окраску. Разбрызгивая по земле свой цвет, каждая их разновидность сохраняла себя. После частых дождей земля впитывала влагу, как губка. Каждая впадина на поверхности земли становилась ручейком, а каждая ямка — источником. Лоснящиеся телята нагуливали жирок, и было трудно разлучить их с матерями, чтобы возвратить уже волами.