— Да ладно тебе, — подмигнул тюленю Долгов. — Я не по твою душу. И угостить тебя мне нечем. Сейчас в пору подумать, как бы самому в гости напроситься. А то пройдут все мимо, и будем мы с тобой вдвоем здесь куковать.

Старпом одернул короткие, неизвестно где добытые для него командиром штаны и поправил заткнутую за пояс и прикрытую сверху тельняшкой рацию. Ее нужно было беречь от воды, и потому черный пластмассовый прямоугольник упаковали в целлофановый пакет. С командиром они договорились так: рацией он воспользуется только тогда, когда лодка, расправившись с «Тирпицем», вернется за ним. До этого доставать ее нельзя, чтобы не вызвать подозрение и лишние вопросы. По расчетам штурмана, вернуться лодка должна вечером пятого июля. А до этого Долгов должен усердно играть роль случайно оказавшегося на американском пароходе и добирающегося домой советского моряка. Затем, после установления связи, он должен незаметно исчезнуть с танкера и оказаться на борту лодки. Кажется, легко и просто. Но старпом до сих пор не мог придумать, как можно исчезнуть с корабля так, чтобы никто этого не заметил. Если только выпасть за борт? Но потом он решил, что прежде чем думать о том, как исчезнуть с танкера, сначала нужно на него попасть. На том и успокоился.

Туман начал рассеиваться, и прямо перед собой Долгов увидел несущийся на него эсминец. На корабле его тоже заметили и изменили курс, направив низкий и острый нос на шлюпку. На вздернутой вверх мачте развевался английский флаг.

«Этого мне еще не хватало, — подумал старпом. — Такой вариант мы даже не обсуждали».

Сбавив ход, эсминец повернул чуть в сторону, приноравливаясь подойти к шлюпке бортом. Повиснув на леерах, на Долгова глазели матросы в белых бескозырках. И тут из-за серого корпуса эсминца появилось судно с ржавыми и низкими бортами и единственной закопченной трубой. Увидев остановившийся перед собой эсминец, оно, отчаянно загудев, принялось маневрировать и уворачиваться от столкновения, развернувшись к англичанам боком. У Долгова радостно подпрыгнуло сердце. На провисшем почти до палубы тросе трепыхалось красное знамя с серпом и молотом. Это было творение советского судостроения — его величество, а вернее — его товарищество танкер «Азербайджан»!

Старпом встал в шлюпке в полный рост и, стараясь не потерять танкер из виду, во всю мощь легких заорал:

— Эй! На «Азербайджане»! Не проходите мимо! Меня заберите!

Но заметив, что его не видят из-за эсминца, он принялся показывать появившемуся с мегафоном на палубе английскому командиру.

— Проезжай! Проезжай! Все олрайт! Все окей! Пошел вон! Я к своим!

На глазах изумленных англичан Долгов изо всех сил бросился грести прочь от эсминца. Черно-серый корпус проплыл мимо, и перед ним появился танкер.

— Эй, товарищи! Эй!.. — он сорвал с себя куртку и принялся ею размахивать над головой. — Эй! Возьмите меня! Я здесь! Да посмотрите же, наконец, сюда!

И его заметили. Танкер, выпустив белое облако пара, загудел и начал останавливаться. Старпом греб веслом так, что вокруг шлюпки крутились буруны. Стараясь быстрее удалиться от эсминца, он не жалел рук. Английские матросы перебежали на другой борт и удивленно наблюдали за странным американцем, упорно рвущимся на советский танкер. Даже когда шлюпка гулко ударилась в ржавый борт, эсминец продолжал стоять, отслеживая действия старпома.