Мальчишка вопросительно взглянул на меня.

— У вас есть подруга?

Я не ответил, и он мне признался:

— Я себе тоже подругу завел. Ну, то есть она была моей подругой, когда мы с папкой уезжали из Теннеси.

Чарли спросил его:

— Как вышло, что ты сидишь тут один, без еды и лошадей, на трех повозках?

— Нас было много, и мы ехали работать на берегах рек в Калифорнию. Я, мой папка, его два брата — Джимми и Том, друг Тома с женой. Она первой померла: ела, ела, а еда в ней не держалась. Папка говорил: нельзя было тащить ее с собой. Думаю, он правильно говорил. Мы ее похоронили, поехали дальше, и тут приятель Тома говорит, что не может ехать дальше. Берите, мол, все: и повозку, и инструменты, а ему, мол, надо домой и там поскорбеть. Мол, сердце его разбито. Только он отъехал на четверть мили, как дядюшка Том выстрелил ему в спину.

— Сразу после похорон жены? — спросил я.

— Нет, дня два прошло. Дядюшка Том не хотел убивать друга. Он сказал, что просто припугнуть хотел, для смеху выстрелил.

— Как-то не смешно получилось.

— Да он по жизни был недобрый. И умер он следующим. Подрался в салуне, и ему вспороли брюхо. Крови вылилось море. Она, как красный ковер, под ним растеклась. Сказать по совести, мы только обрадовались. С Томом нелегко было. И он лупил меня по голове больше других. Просто так, без причины. Пройдет мимо — стукнет, пройдет мимо — стукнет.

— Что же твой батя не велел ему прекратить?

— Папка мой вообще разговаривал мало и редко. Взрослые таких, как он, зовут, ну, замкнутый.

— Что было дальше? — спросил Чарли.

— А, ну, значит, Том погиб, мы продали его лошадь. Хотели и повозку продать — не вышло. Никто не брал ее, такую задрипанную. Пришлось впрячь двух волов да в три повозки. И что, вы думаете, случилось? Волы подохли: от голода, от жажды, ну и хлестали их плетьми только так. И вот, значит, остались мы с папкой и дядя Джимми. Впрягли мы лошадей в повозки, тащимся. Деньги тают на глазах, еда тоже. Мы переглядываемся и думаем одновременно: проклятье!

— Дядя Джимми тоже подлый?

— Нет, он мне нравился… пока не сбежал с деньгами две недели тому назад. Не знаю, куда он поскакал: на север ли, на юг, на запад или восток. Мы с папкой застряли здесь. Думали, как быть дальше. Потом, говорю же, с неделю назад папка отправился искать еду. Скоро он вернется, вот увидите. Правда, ума не приложу, что его могло задержать… А вам спасибо, что накормили. Вчера я почти подстрелил кролика, но их так трудно взять на мушку. Да и патронов у меня маловато.

— Гд е твоя мать? — спросил Чарли.

— Умерла.

— Прискорбно слышать.

— Ага, спасибо, но умерла она давненько.

— Расскажи про свою подругу, — попросил я.

— Ее зовут Анна, и волосы у нее цвета меда. Чище волос я в жизни не видел, и они такие длинные, что доходят ей до пояса. Я люблю ее.

— Твои чувства взаимны?

— Как это?

— Анна тебя тоже любит?

— Да вроде бы нет. Я пробовал целоваться с ней, обнимать, но она отбивалась. Последний раз даже обещала, что ее папка и братья побьют меня, если я снова к ней полезу. Вот погодите, она передумает, когда увидит мои карманы, полные денег. Золота в реках Калифорнии полным-полно: только заходи в воду и жди — самородки сами в лоток прыгают, что твои лягухи.