— У тебя просто шанса не было! — возмутилась я. — Если бы ты узнал…
— Думаешь, что-нибудь бы изменилось?.. — он поймал мой взгляд.
И был серьезен.
Настолько серьезен, что мне стало не по себе.
Я была готова от него отказаться — легко! Пережить, переломаться и забить эфир другими делами и другими мужчинами. Но тогда в этом был смысл.
Почему я отказываюсь сейчас? Готова ли я к тому, что он перестанет пытаться и согласится с моими доводами? Оставит меня с моей кондитерской школой, будь она неладна, и уйдет, как всегда, согласившись с моими протестами. Он никогда не заставлял меня ничего делать против воли.
Не слишком ли быстро я бегу?
— Я сделаю все, чтобы быть с тобой, — отвечая на мои мысли, сказал Макс, не сводя с меня серьезного теплого взгляда. — Не смогу преодолеть только одну вещь. Если ты сама не захочешь меня рядом.
Я смотрела на Макса так долго, что начали слезиться глаза.
Мой сияющий, мой солнечный, мой летний.
Он встал из-за стола, покосившись на Диму, но тот сделал приглашающий жест.
Макс обошел его, приблизился ко мне и потянул за руку, поднимая со стула. Наклонился, взял мое лицо в ладони и очень нежно поцеловал:
— Когда-нибудь мечтала о том, чтобы выйти замуж за самого лучшего мужчину в мире?
Я засмеялась, закидывая руки ему на шею и целуя этого сумасшедшего невозможного солнечного мужчину.
Он, без сомнений, умеет задавать правильные вопросы.
— Неа, никогда, — помотала я головой.
— А придется! — строго сказал Макс.
Спать нас уложили в моей бывшей комнате. В гостевом домике шел ремонт, поэтому пришлось осквернить святилище выпорхнувшего птенца. Здесь все осталось как было, когда я уезжала, — учебники, армия шарнирных кукол, даже засохший букет от кого-то из тогдашних поклонников, добавивший жути. Я выкинула его в окно.
Приезжая в гости, я никогда не оставалась на ночь и никогда сюда не заходила. За это время деревянная кровать рассохлась, и когда мы с Максом, уже неистово целуясь, упали на нее, выдала такую симфонию скрипов, что мы на всякий случай замерли как были.
— Ого…
Макс попытался опереться на локоть — скрип был такой, как будто старая сосна пытается упасть кому-нибудь на голову.
Я потянулась за поцелуем — и прослушала музыкальное сопровождение этого действия.
— То есть помолвочный секс отменяется? — уточнил Макс. — Может, на полу?
— На первом этаже под нами родители, — вздохнула я. — Не то чтобы они не подозревают, что мы уже взрослые, но все-таки как-то неудобно. На полу будет еще слышнее.
— Но я все равно тебя хочу.
— Ты сексуальный террорист!
— А ты моя невеста, мне можно.
— Я еще не сказала да.
— Это было довольно предсказуемо.
— Ах ты…
— Тс-с-с-с… тише, кровать скрипит.
Он развернул меня к себе спиной, обнял и лизнул в шею. Где-то между моментом, когда я скинула сарафан, и моментом, когда его пальцы забрались под тонкую ткань трусиков, потерялась моя решимость провести эту ночь как приличная девочка.
Макс провел пальцами по лобку, сжал клитор и шепнул мне на ухо:
— Ни единого звука, поняла?
Я молча кивнула.
Он прижался ко мне сзади, и я почувствовала твердый член, упирающийся в меня. Неужели нельзя хотя бы вот так, потихонечку…