— Кондитер знакомый постарался, — коротко объяснил Денис.

— Может, кондитерша? — не без зависти уточнил Грязнов-старший.

— Может, и кондитерша, — не стал вдаваться в подробности Денис.

— На самом деле, насчет бюрократических заслуг — мимо кассы, — вздохнул Грязнов-старший. — Ты думаешь, о чем я с ним ругался? О кондиционерах. О жаре, черт побери! Они все структуры МВД сейчас кондиционерами и воздухоочистителями обвешивают, а нам — шиш с маслом! А ты говоришь — жара. Конечно, жара!

— Что же вы тут, на Петровке, такие бедные, что на кондиционеры не хватает?

— На кондиционеры, может, и хватает, но это дело принципа, — гордо заявил начальник МУРа. — Будем потеть! И вообще, не лезь в чужой монастырь. Говори, зачем приехал. Шоколадку дяде на старости привез? Для улучшения деятельности мозга? Мерси. Теперь все?

— Как бы не так! — заволновался Денис. — Во-первых, не шоколадку, а медальку, а во-вторых, дело у меня…

— Кто бы сомневался.

— Такой человек — Лев Львов тебе не знаком?

— А должен быть?

— Дядя Слава, не будем терять времени…

— Вообще-то у меня перерыв, — сообщил Грязнов-старший, — могу себе позволить.

Денис вздохнул. Все это были неизбежные издержки в общении с родственником, но зато информацию он выдавал бесценную, и главное — здорово экономил время. А потом, иной раз ведь и Денис бывал полезен своему дяде, когда, скажем, нельзя было проверить что-то по закону, но оставалась крошечная лазейка для частного сыска. Денис же был мастер пролезать в игольное ушко. Кроме того, сейчас, Денис это чувствовал, он обратился по адресу. И добавил:

— Вообще-то его еще зовут Лев Львов-младший.

— Сколько ему лет?

— Тридцать два — тридцать три, точно не знаю.

— Высокий, наголо стриженный, с большой головой и черными бровями, сросшимися на переносице?

— Да-а-а, — протянулся Денис. — А откуда, собственно…

Грязнов-старший нахмурился, и его игривое настроение вмиг улетучилось.

— Во что это ты влез, Денис?

— Пока ни во что. Этот тип увивается вокруг моей клиентки, и она просит навести справки, чтобы понять, крутить ей с ним шуры-муры или не стоит. Потому что она вообще-то дама занятая, много времени отдает сцене и считает, что поэтому не может себе позволить проколы в личной жизни.

— Скажи ей, что не стоит крутить с этим лысым шуры-муры.

— Так не пойдет, — расстроился Денис. — Как я это мотивирую? Скажу, что это совет моего старого, мудрого дяди?!

— Нестарого! — напомнил Вячеслав Иванович. — Нестарого. Можешь просто сказать, что это совет твоего мудрого дяди. За который он денег, между прочим, не берет.

— Да я поделюсь с удовольствием! — взвился Денис. — В самом деле, дядя Слава, имей совесть! Сказал «а», выдавай и весь остальной алфавит! Кутилина хочет знать, чем этот Львов занимается и что он собой представляет. А уж выводы будет делать сама.

— Все равно зря она к тебе обратилась.

Денис даже рот открыл. И кто же, спрашивается, это говорит?! Вячеслав Иванович Грязнов, отец-основатель «Глории», тот самый, кто вечно ворчит, что его детище прозябает и не находит достойного места под солнцем, занимается убогой поденщиной, вместо того чтобы щелкать как орешки преступления века?! Не может быть!