Поди тут пойми что-нибудь. Полицейский, а ведет себя как муж.

Пациентка сразу в панику. Вертит головой, он засыпает ее вопросами, кричит. Она поднимает руку. Полицейский повторяет:

— Все хорошо? Хорошо?

Приходится просить его успокоиться. Пациентка опускает руку на простыню и смотрит на меня. Все в порядке…

— Ты кого-нибудь видела? — спрашивает полицейский. — Кто-нибудь входил? Ты его видела?

Голос у него строгий, озабоченный. Он оборачивается ко мне:

— Кто-нибудь входил?

Согласиться, сказать «да», но ведь он не вошел…

— Кто-то ошибся этажом, какой-то мужчина, он открыл дверь…

Камиль не слышит ответа, снова поворачивается к пациентке, впивается в нее взглядом, она мотает головой, можно подумать, что она потеряла мысль. Пациентка молчит, только отрицательно качает головой. Она никого не видела. После чего валится на постель, натягивает одеяло до подбородка и плачет. Этот коротышка-полицейский напугал ее своими вопросами. Он просто подпрыгивает от возбуждения. Я не выдерживаю:

— Месье, вы в больнице!

Он кивает, но прекрасно видно, что думает он о чем-то другом.

— Да и к тому же посещения больных уже закончены.

Он выпрямляется:

— В какую сторону он пошел?

И так как я отвечаю не сразу, повторяет:

— Этот ваш тип, что ошибся палатой, он в какую сторону пошел?

Я беру женщину за руку, щупаю пульс. Отвечаю:

— К лестнице, туда…

И знаете что, оставьте меня в покое, меня интересует пациентка, а ревнивые мужья — это не по моей части.

Я не успела договорить, а он уже отпрыгнул назад, как кролик. Слышно, как он стремительно идет по коридору, приближается к дверям, выходит на лестницу… Я продолжаю прислушиваться: невозможно понять, пошел он по лестнице вверх или вниз.

А вся эта история с ружьем, я что, ее придумала?

Шаги по бетонным ступенькам резонируют, как в соборе. Камиль хватается за перила, бегом спускается по нескольким ступеням. И останавливается.

Нет, он бы не спускался, а поднимался.

Он поворачивается, начинает подниматься. Нет, это не обычные ступеньки, каждая на полсантиметра выше чем полагается: поднялся на десять ступенек и уже устал, а прошел двадцать, и сил уже никаких.

На этаж он поднимается запыхавшись, останавливается. На его месте я бы поднялся еще на этаж? Да? Нет? Собирается с мыслями: нет, я бы вышел с лестницы тут, на этой площадке. В коридоре Камиль натыкается на врача, который сразу начинает на него орать:

— И что это все значит?

Камилю хватает одного взгляда: выглаженный халат (еще видны складки), совершенно седые волосы, возраст определить невозможно… Врач останавливается, не вынимая рук из карманов, он не может прийти в себя от появления перед ним этого типа, который еле стоит на месте от возбуждения.

— Вы кого-нибудь встретили? — кричит Камиль.

Врач глубоко вздыхает, собирается с силами, чтобы достойно ответить.

— Человека какого-нибудь видели, черт возьми? — орет Камиль. — Вы кого-нибудь встретили?

Камилю не требуется ответа, он оборачивается, распахивает дверь с такой силой, будто хочет ее сорвать с петель, снова бежит по лестнице, потом оказывается в коридоре: сначала направо, потом налево, он задыхается, нигде никого… Камиль возвращается, снова бежит, что-то (может быть, усталость) говорит ему, что он идет неверным путем, а как только вы говорите себе такое, бежать вы начинаете медленнее. Впрочем, быстрее уже невозможно: вот Камиль в конце коридора, он заворачивает под прямым углом, упирается в стену с двухметровым электрошкафом, испещренным однозначными символами: «Смертельно опасно». Спасибо, разъяснили.