Перед глазами Максима вспыхнули кроваво-радужные пятна, ноги подкосились, он мешковато осел на землю и привычно сжался в комок, ожидая побоев.

Сознания он не потерял, но лежал не шевелясь, будто труп.

Один из громил подошел к рюкзаку, ослабил узел, заглянул внутрь.

— Ну, что там? — осведомился второй.

— На помойку. Проще новый купить. Ты куда смотрел, гаденыш? — Он обернулся к вербовщику. — Почему знак не подал? Мы думали, ты клиента обрабатываешь!

— Да какой он клиент?! Пристал, как репей! Больной на всю голову!

— Так тебя разве не инструктировали? Возникли проблемы, — знак подай, мы все уладим! А ты? Технику угробил, день теперь коту под хвост! А мы на утро борт у военных зафрахтовали! Для преодоления Барьера, сечешь? Он что, полупустой пойдет?

— Я не знаю! Этот придурок — больной! Бешеный какой-то! Откуда я знал, что он стрелять начнет?!

Оправдания вербовщика никто не слушал. Двое громил отошли в сторону, совещаясь.

— Ну, что делать будем?

— Да ничего. Сколько у нас человек не хватает?

— Троих.

— Ну, один у меня есть. Экстремал какой-то. В баре познакомились. И этих двоих заберем. Ты давай, Крамору отзвонись, пусть машину встречает.

Его напарник криво усмехнулся, взглянув на неподвижное тело Макса и бестолково суетящегося подле рюкзака горе-вербовщика.

— Хочешь их обоих в Пятизонье, к Греху отправить?!

— А какие варианты? Может, сам по руинам побегаешь, в поисках добровольцев? Ты главное, не тупи! Наше дело маленькое — народ набрать. А кто, как, почему — без разницы.

— Эй, я не согласен! — Вербовщик, слышавший их диалог, медленно попятился, пока не уперся спиной в огрызок стены. — Я никуда не пойду! Мы так не договаривались!

— Серый, угомони его! Думать надо было головой! Аппаратуру угробил?! А кто платить станет?

Максим лежал, по-прежнему не шевелясь.

После удара по затылку к горлу подступала тошнота, голова кружилась, и ему по большому счету было сейчас все равно, где он окажется через несколько часов, лишь бы не забили до смерти. В сказки о Пятизонье он не верил. Нет там никого за непроницаемым мутно-серым куполом. Ни людей, ни машин. Пустыня одна.

Он плотно зажмурил глаза. Ну, заставят отработать на какой-нибудь стройке или в подпольном цеху. Не впервой. Сбегу…

В глухом проулке раздалось несколько мягких ударов, сопровождаемых сиплым судорожным вздохом вербовщика, затем прозвучал голос:

— Все, хватит! Подгоняй машину, грузим их! Нам по дороге еще ко мне надо заскочить! Давай в темпе, пока караул на блокпостах не сменили!

Что происходило дальше, Максим практически не помнил. После удара металлическим прутом по затылку в сознании все плыло, он оказался во власти багряных сумерек, на фоне которых изредка появлялись и исчезали мутные осколки реальности.

Его куда-то везли, в салоне старенького микроавтобуса нестерпимо воняло потом и бензином, прямо под ухом нудно, по-бабьи причитал тот самый вербовщик, похоже, он валялся, избитый и связанный, на полу между рядами сидений. Был с ними еще кто-то, но лица третьего пассажира Максим не запомнил, тот забился на последнее сиденье и притих.