– Как они тебя похитили, если ты такое умеешь?

***

Нашел нас Кисьяк. Почувствовал магию брата и бросился на помощь, приведя с собой подмогу в виде Радагата, ректора и еще кучи сотрудников министерства внутренних дел. За то время, что я была без сознания, а затем делала все для своего спасения, развернули целую операцию, собрали много людей – вызвали даже моего отца, вот только куда отправляться, не знали. Зато после того, как Кисьяк указал путь, спасатели бросились на помощь всей толпой.

Два дня меня терзали допросами, вопросами и обследованиями, но и информацией снабжали стабильно, так что недостатка в поводах «подумать» я не испытывала.

Глубокое обследование показало, что наследница Контас окончательно и бесповоротно сошла с ума. Магию ей заблокировали, вот только вряд ли это теперь сможет помочь – психическое здоровье сила целителей вернуть не в состоянии.

Дрома Контаса арестовали прямо на заседании Совета. Воспользовавшись отсутствием Чирраса, он пытался решить последние вопросы с принятием так нужного ему закона и искренне удивился, когда в зал зашел отряд, присланный для ареста. Более того, Контас, уверенный, что я уже мертва, а останки мои не собрать, утверждал, что готов к обыску всех помещений, записанных на членов его семьи. Да уж, теперь министру точно не получить в свободное пользование залежи полезных ископаемых и тем более не стать аристократом. Как мне пояснил папа, Контас действительно надеялся, что, если завладеет большими объемами земельных угодий, императору придется наделить семью титулом. Надеялся и Лизавете это пообещал. Алчность и честолюбие оказались семейной чертой.

Узнала я и имя брата Кисьяка – Имлан. Контас похитил его для тех же целей, для которых Радагат использовал Кисьяка, а именно для выращивания необходимых растений. Вот только у Имлана сил было побольше, да и стимулирование пытками очень помогало, поэтому министерские опыты оказались относительно удачными. Относительно потому, что зелья хоть и давали быстрый эффект, но на здоровье подопытных людей влияли так же, как и разработки Кряхса.

Я отчаянно скучала по Радагату. Скучала и вместе с тем боялась встречи, стараясь даже не думать о том, что проректор захочет мне сказать. А что, если он даже разговаривать со мной не станет? Иногда казалось, что мысли о предстоящем даже хуже возможной смерти в лаборатории Контаса, противнее пребывания в клетке, хотя уж в моей комнате кровать точно была.

Но сразу после возвращения в Академию меня посетил совсем не проректор. В дверь постучали, я бросилась открывать в надежде, что это Радагат, но на пороге стоял Хантер. Бледный, с красными пятнами на щеках и взглядом, которым полировал все, что угодно, лишь бы не смотреть на меня.

– Привет, – разочарование в голосе скрыть не удалось, да я и не пыталась.

– Ляля, прости меня, пожалуйста!

Я нахмурилась – за грузом похищения события магических соревнований почти стерлись из моей памяти.

– Хантер, мне не до этого…

– Нет, Ляля! Я чуть не чокнулся, честно. Все думал и думал: а что, если бы я остался на поле? Вдруг смог бы тебя спасти? Если бы ты погибла, никогда бы себе не простил.