— Что так смотришь? — усмехнулась она. — Прикидываешь, сможешь ли прокормить такую жену?
Юра поднял глаза. Это была не шутка. В первую секунду он не знал даже, как отреагировать. Он смотрел на красивую стройную девушку, будущую приму… или просто будущую балерину, он всегда знал, что такие экзотические цветы взращиваются в тихих интеллигентных семьях в районе Садового кольца, знал, что они питаются йогуртом и фруктами, живут по расписанию, дружат с тихими мальчиками из таких же семей, тайно и безнадежно влюбляются в какого-нибудь лохматого и плоскостопого гения-пианиста с трудновыговариваемой фамилией, говорят голосом тихим и бесцветным, сексом они занимаются…
Занимаются ли они вообще сексом? Юра не знал. По крайней мере, не знал до последнего времени. Но вот такая девушка сидела сейчас перед ним, только что с удовольствием прикончив плотный «фермерский» ужин и выпив двойную порцию чая. С таким же, если не с большим, удовольствием она предавалась любви, а если говорить шире, то и жизни вообще. Вдобавок ко всему она только что со свойственной ей прямотой заявила, что не прочь связать свою жизнь не с тихим мальчиком-гуманитарием и не с плоскостопым гением, а — с капитаном ФСБ. Правда, сомневается только, сможет ли он удовлетворить ее жизненные аппетиты.
Марина смотрела ему в глаза и улыбалась.
— А ты такого мужа вытерпишь? — в тон ей ответил Юра. — Который появляется дома поздно вечером и не каждый день? Правда, у меня скоро будет орден!
Марина отодвинула стакан и сказала:
— Ну, раз орден… Все вытерплю. Вот увидишь. Я буду классной комитетской женой. Как твоя маман… Хоть она меня и невзлюбила.
— Зато отец в восторге.
— Это у нас взаимно, — кивнула она.
Юра замолчал. Перед глазами все еще мелькали лица Мигуновых, расползающееся темное пятно под головой Джефферсона, изломанная фигура Ремнева. Жизнь изобилует случайностями. Если бы Кастинский благородно не поехал разбираться с сантехником, то погиб бы именно он. А если бы Семенов не бросился на шпиона, то и сам Евсеев не сидел бы здесь, а лежал в холодной сырой яме… Брррр!
Почему-то страшно хотелось спать. Он просто забыл, что бывает другая жизнь. Он даже радоваться разучился.
— А как же твой балет? — спросил он. — Как международная карьера и плотный гастрольный график?
— Никакой карьеры не будет, — сказала она спокойно. — Эстрада, подтанцовки, что-нибудь такое… Преподы говорят, что с моей фигурой только в стриптиз-баре выступать. Для хорошей балерины чуть-чуть не хватает плоскости.
— Насчет стриптиз-бара я, честно говоря…
— Я тоже, — со смехом перебила она. — Только если под сенью домашней люстры. Перед мужем.
— Тогда, может, я буду чаще появляться дома? — впервые за последнюю неделю улыбнулся Юра.
Эпилог
17 августа 2003 года, Дайтона-Бич, США
Изрядно подержанный «Форд» медленно выкатился на нужную улицу. За рулем сидел двадцатипятилетний аспирант МГИМО Петр Малютин, прибывший по научному обмену в университет Майами. Приближение завершающей стадии операции заставило его сердце учащенно забиться. Хотя ему ничего не грозило. Американские законы не запрещают передавать письма землякам. Тем более от родной матери.