– А вам приходилось работать тут на шахте или на фабрике?

– Да, и уголек добывал, и на фабриках потрудился – вначале на бумажной, потом на ткацкой. Там в основном оборудование в порядок приводил, наладчиком. Раньше в этот городок только въедешь, так сразу учуешь вонь – от угля и от той дряни, из которой бумагу делали. Я слышал, что Бэроны называли это запахом денег. Ну их в жопу. Теперь мексиканцы с азиатами делают то же самое за гроши. А скоро и вовсе роботов там насажают, тогда и китаезы со всякими латиносами останутся без работы.

Он гоготнул.

– Когда-то тут была железка, прямо через центр города шла – уголь и кокс в питтсбургские литейки возить. И еще дальше, по всей стране – тогда везде уголь требовался. Ну да, и я пошахтерствовал малость, да только свалил оттуда по-быстрому. Деньги хорошие, но, блин, кому хочется, чтоб легкие все насквозь черные были? От этого вообще-то моя старуха и померла, хотя в шахту никогда ни ногой. Очень уж не хотелось мне, чтобы вся эта дрянь внутри копилась. Ну уж нет, сэр.

– А вы знаете семейство Бэронов?

– Говнюки, все до единого! – Росс даже сплюнул на крыльцо.

– И почему же?

– Создали это место, а потом забросили к чертям, вот почему! А теперь этот хрен сидит себе в огромном домине на холме и поглядывает на нас сверху вниз. Сукин сын!

– В смысле Джон Бэрон?

– Сволочь!

– Но вы ведь неплохо жили, верно? Сами сказали.

– Ну зато работал как вол. За так ничего не доставалось. Все руки по локоть стер. Да, получал неплохо, но прикинь, сколько они-то на мне загребали!

– У вас кто-нибудь остался из родных?

– Только сынок, которому все недосуг приехать и поглядеть на человека, который произвел его на свет. Ну его в жопу.

Декер поглядел на кресло-каталку:

– А что с вами случилось?

Зрачки Росса за стеклами очков превратили в крошечные черные точки.

– Что случилось?! Жизнь со мной случилась, если тебе это так важно!

– Хорошо-хорошо. Так вы видели кого-нибудь возле дома?

– Коп, говоришь? А откуда мне это знать? Я уже старый, давно никому и ничему не верю.

Декер подошел к нему ближе, предъявил удостоверение.

– Хм, ФБР? – буркнул Росс, маленькие глазки которого, глубоко утонувшие в морщинистых глазницах, быстро обшарили карточку с фотографией. Бросил взгляд на улицу. – Кругом федералы! С чего это вдруг? По телику передавали, там двух мертвяков нашли. Это что, дело государственной важности?

– Много чего может оказаться делом государственной важности, – заметил Декер.

– Больно уж много! – огрызнулся Росс, отправляя на крыльцо еще один плевок. – Только пёрдни, и правительство уже тут как тут! Задолбали.

– Вы за то, чтобы предоставить людей самим себе?

– Я за то, чтоб правительство не совало нос в мои дела! И за то, чтобы правительство перестало поддерживать публику, которая и без всякой помощи прекрасно может прожить. Возьми, к примеру, меня – гол как сокол. Но я-то не ною про это на каждом углу. Не выпрашиваю подачек, потому что у меня какие-то проблемы или кто-то со мной несправедливо обошелся. Какая, в жопу, в этой жизни вообще может быть справедливость? Вот что я тебе скажу: не нравится – проваливай туда, откуда взялся, пока тебя американским флагом по хребту не перетянули!