— А… а как эти они узнали, чем занимается ваша лаборатория?

Стас замер, но его руки сжали китайскую чашку с такой силой, что собеседник отнял ее.

— Не нужно. Сломаете. Что с вами?

— Ничего… — Стас повернулся к японцу и снова сказал что-то по-английски. Тот кивнул, налил из бутылки саке в маленький фарфоровый кувшинчик и подал Стасу.

Стас, даже не переливая в рюмку, залпом выпил и вернул японцу за новой порцией.

— Хватит, — сказал ему однорукий. — Я слушаю.

Журавин посмотрел ему в глаза и вдруг…

— Я… — Голос у него сел, на глазах появились слезы. — Я… Это я протрепался! Да… Это я в «Арагви» спьяну ляпнул, что наш «Кедр» очистил Москву от совковой ненависти. А как это до них дошло, я не знаю — клянусь! Там были только близкие друзья, честное слово! Но назавтра они ворвались в ЛАЭКБИ! И все — тогда я запил. Сначала втихую, а потом… — Он все-таки взял у японца новую порцию саке.

Однорукий не мешал ему. А когда Стас выпил, спросил:

— Кто знает об этом?

— Никто… — вздохнул Стас, — никто не знает, я даже Ане не сказал. Я просто пил как свинья. И пью по сей день. Сижу у нее на шее и пью…

— И Аня не знает про ГРУ, про «Кедр», про Бешметову?

— Нет. Как я могу ей сказать, что из-за меня все погибло? Мне вешаться надо! А я…

— Ну ладно, ладно! «Вешаться»! А кстати, где Бешметова?

Стас пожал плечами:

— Она уехала в Болгарию накануне путча. Это все, что я знаю.

— Значит, что мы имеем? — как бы подвел итог однорукий. — «Кедр» у вас забрали работники ГРУ, и они же ликвидировали вашего отца, Шварца и всех остальных сотрудников ЛАЭКБИ. Так?

Стас кивнул.

— А вас Пашутин спас, потому что вы его крестник и бывший муж Анны…

Журавин снова кивнул.

— Теперь, — продолжал старик, — когда вы увидели эти фото с ожогами, вы опознали на них линзу Шварца и этот тау-крест. Кстати, что он значит?

— Еще до христианства он был символом жизни.

— Понятно. И вы решили, что кто-то с помощью этой линзы наносит ожоги американкам. Правильно?

— Не кто-то! А они, все те же! — Стас еще раз оглянулся за окно и стал снова писать на бумажной скатерти:

Тихий, почти неслышный хлопок прозвучал в тишине рыбного бара, чуть подкрашенной тягучей японской музыкой.

Стас, выронив авторучку, схватился руками за живот, а японец — хозяин бара изумленно посмотрел на однорукого. Тот извлек из-под стола свою левую руку, в ней было нечто вроде зажигалки. Но это «нечто» выстрелило в японца с характерным хлопком пистолета с глушителем. И японец, получив пулю в лоб, рухнул лицом в блюдо со свежими суши.

После этого однорукий оторвал кусок бумажной скатерти с автографом Журавина и сунул его к себе в карман, обыскал мертвого Стаса и, не найдя в его карманах ничего интересного, кроме миниатюрного «пина» — глушителя радиоволн, вложил свою «зажигалку» в его правую руку и покинул рыбный ресторан.

На улице к нему присоединились двое «цэрэушников».