Речь Берра набирала силу, но не делалась быстрее. Подобно фокуснику, манипулирующему предметами, он неторопливо разгружал портфель, вынимая по одной папке. Иногда он раскрывал ее и замолкал, чтобы просмотреть какое-то письмо, а иногда улыбался и качал головой, как бы желая сказать: «Вы и не поверите».

– Удивительно, что такое дело могло раскрутиться с пустяка, вот так вдруг, – рассуждал Берр, продолжая работу. – Мы из кожи вон лезли, мои парни и мои девчата, а всем наплевать. Как об стенку горох каждый раз. У нас против Даркера железные улики, уже… – он сделал паузу, чтобы улыбнуться, – черт знает сколько времени. Ну а вы, сэр Энтони, были у нас на примете, я полагаю, еще со времен, когда я мальчишкой бегал в школу. Поверьте, я вас в самом деле ненавижу. Да, есть множество людей, которых я желал бы упрятать за решетку, но мне это никогда не удастся. Но вы – иное дело. И вы это сознаете, не правда ли? – Внимание Берра привлекла другая папка, и он отвлекся на минуту, чтобы просмотреть и ее. – Зазвонил телефон – это было время ланча, но я, слава Богу, был на месте – диета, и некто, о ком я едва слышал, из прокуратуры сказал: «Привет, Леонард, почему бы тебе не связаться со Скотленд-Ярдом, не привлечь парочку ретивых ребят из полиции и не скинуть этого парня Джеффри Даркера? Пришло время почистить Уайтхолл, избавиться от всех этих прогнивших чиновников с их сомнительными связями на стороне, вроде сэра Энтони Джойстона Брэдшоу, и показать всему миру пример. Американцы это делают, почему мы не можем? Пришло время перестать вооружать будущих противников – весь этот сброд». – Берр вынул еще одну папку, помеченную «Строго секретно, без права копирования», и любовно похлопал по корешку. – Даркер сейчас под так называемым домашним арестом. Это время исповедей, хотя мы называем это иначе. Когда речь идет о коллегах, всегда хочется расширить habeas corpus[35]. Время от времени законы следует корректировать, в противном случае ничего не достигнешь.

Каждый блеф оригинален, но всем им присуще одно: сообщество надувающего и надуваемого, мистическая взаимозависимость противоположных целей. Для человека, который не в ладу с законом, это может быть неосознанное стремление поладить с ним. Для одинокого преступника – тайное желание прибиться хоть к какой-нибудь стае, если его еще примут. А потрепанный хлыщ и негодяй Брэдшоу стал легкой жертвой обмана Берра – во всяком случае, йоркширский ткач молил, чтобы это было так, наблюдая, как его противник читал, переворачивал страницу, возвращался назад, брал следующую папку и опять читал – из-за привычки любой ценой первенствовать, заключать самую выгодную сделку и мстить тем, кому везло больше, чем ему.

– Ради Бога, – пробормотал Брэдшоу, возвращая вконец измучившие его папки. – Не надо крайностей… Всегда есть середина. Так принято у разумных людей.

Берр был менее любезен.

– Не думаю, что тут речь может идти о середине, сэр Энтони, – сказал он, почувствовав новый прилив ярости. – Я бы определил это, – он собрал папки и положил их в портфель, – как временную отсрочку. Вот что вы сделаете для меня – позвоните на яхту «Железный паша» и шепнете пару слов нашему общему другу.