Демонидес уверенно, четко и с большим искусством изложил предъявляемое подсудимым обвинение. По закону старшиной присяжных являлся чиновник органов юстиции, и все свои правовые доводы Демонидес обращал к нему, а общие рассуждения – к остальным присяжным заседателям.

– В ходе настоящего процесса, – заявил Демонидес, – государство берется доказать, что оба этих человека вступили в преступный сговор с целью преднамеренного убийства Кэтрин Дуглас, поскольку она мешала осуществлению их замыслов. Ее единственным преступлением была любовь к своему мужу, и за это она поплатилась жизнью. Оба обвиняемых находились на месте преступления. Только у них были мотивы для подобного убийства и возможность его совершения. Мы неопровержимо докажем...

Демонидес говорил по существу и быстро закончил свою речь. Наступила очередь защиты.

Публика с большим интересом наблюдала, как Наполеон Чотас неловко собрал свои бумаги и приготовился произнести вступительную речь. В нем чувствовалась какая-то скованность. Внешне Чотас выглядел неуверенным в себе. Казалось, что само присутствие в зале суда наводит на него священный трепет.

Глядя на Чотаса, Уильям Фрэзер невольно восхищался его искусством. Если бы Фрэзер однажды не провел с ним вечер на приеме в английском посольстве, то, вероятно, тоже принял бы его поведение за чистую монету. Фрэзер видел, как готовые помочь Наполеону Чотасу присяжные заседатели подались вперед, ловя каждое слово его речи, которую он произносил мягким и тихим голосом.

– Эту женщину, сидящую на скамье подсудимых, – обратился Чотас к присяжным, – привлекают к ответственности не за убийство. Убийства никто не совершал. Если бы таковое имело место, я уверен, что мой блестящий коллега, господин государственный обвинитель, не преминул бы показать нам труп жертвы. Однако он не сделал этого. Следовательно, мы имеем все основания полагать, что трупа не существует. Таким образом, ни о каком убийстве не может быть и речи.

Чотас на секунду замолчал, почесал макушку и растерянно посмотрел на пол, как бы стараясь вспомнить, на чем же он остановился. Адвокат кивнул самому себе и взглянул на присяжных.

– Нет, господа, здесь вовсе не слушается дело об убийстве. Мою подзащитную судят за то, что она нарушила другой закон, неписаный закон, запрещающий женщине вступать в половую связь с чужим мужем. Пресса уже признала ее виновной в нарушении этого закона. Общественное мнение подтвердило ее вину. А теперь они требуют для нее наказания.

Чотас вновь прервал свою речь, достал из кармана большой белый носовой платок, секунду разглядывал его, словно удивляясь, как это он попал к нему, затем высморкался и засунул платок обратно.

– Ну что ж. Если она нарушила закон, давайте накажем ее. Но не за убийство, господа. Не за убийство, которого никто не совершал. Ноэль Паж виновна в том, что стала любовницей... – тут он сделал эффектную паузу, – человека, занимающего весьма высокое положение в обществе. Его имя держится в секрете, но полагаю, что вы должны знать его. Это имя можно найти на первой полосе любой газеты.