– Нет, я точно знаю. Мои родители в Бога не верили. Папу отпевали, но это же скорее ритуал, да? Институт оплатил отпевание. Маме, наверное, было неловко отказаться. Или папа был крещеным, а она не знала. Но меня точно не крестили.

– А Ромка знает? – Валентина Даниловна спросила об этом так, будто Лиза сообщила ей, что ребенок, которого она носит, не от Ромы.

– Он меня не спрашивал. Ему все равно.

– Как это все равно? Не может быть все равно! А дите? Ты ж дите будешь крестить? А что значит атеисты – евреи в роду или мусульмане? Нет, дите надо покрестить. Как же без ангела-хранителя? А если заболеет? Его святой водичкой умоешь, и все хвори пройдут.

– Валентина Даниловна, ни про евреев, ни про мусульман в роду я не знаю, но вполне вероятно. Дите, как вы говорите, сначала родиться должно, а потом мы с Ромой будем решать – крестить, не крестить, делать прививки, не делать. Если заболеет – я врача вызову. И пусть врач решает, чем лечить – таблетками или святой водой.

– Что ты такое говоришь? Надо Ромке сказать! Обязательно надо Ромке сказать! Тебе-то уже поздно, да и без тебя обойдемся. Главное, чтобы крестная мать была. А кто крестной-то будет? Ты уже думала? Я ж крестильную рубашку уже заказала. У нас есть мастерица, такие рубашки шьет, такая красота. Кружевом обшивает, каждый стежочек у нее – залюбуешься. На руках все шьет. Деньги я отдала, аванс. Так что теперь, отменять заказ? Нет, она не вернет задаток. Не вернет. Надо с батюшкой поговорить, может, он и тебя покрестит? Я в храме раньше пела, было время, он меня знает. Батюшка у нас хороший. Ты не волнуйся, я его попрошу – он что-нибудь придумает. Если надо – я в храме петь буду. Что ж ты раньше не сказала? Я бы прям сейчас у него спросила.

Лиза шла молча, мечтая побыстрее добраться до дома. Голос Валентины Даниловны ее, с одной стороны, раздражал, а с другой – ее клонило в сон. Она уже зевала открыто.

– Тебе кислорода не хватает, – объявила свекровь. – Это потому что ты мало гуляешь. Ты зеваешь, а ребенок страдает – ему дышать нечем.

– А что это за еловые ветки разбросаны? – спросила Лиза, чтобы свекровь переключилась на другую тему.

– Где ветки?

– Вот под ногами. Как след какой-то.

Последние несколько минут Лиза шла по еловым веткам, которые будто указывали дорогу.

– Так это умер кто-то! – обрадовалась свекровь. – Кажись, к нашему дому ведет. Из соседнего подъезда! Кто там умер-то? Я и не знаю. Надо узнать. Ты иди домой, поднимайся, а я зайду узнаю.

– Почему еловые ветки на земле?

– А что должно быть?

– Цветы, наверное…

– У нас цветы невестам дарят, а не покойникам. Еловые ветки всегда в гроб кладут. И на кладбище елку несут. Это у вас в Москве все зажрались – букеты тащат. У нас никто с цветами не приходит. Лучше деньгами помочь семье, чем на цветы тратить. А елку приятнее. Запах от нее хороший. В нос шибает – все запахи заглушает. И сразу видно, откуда покойника несли. Из какого дома, из какой квартиры. Ладно, иди домой.

Валентина Даниловна побежала в соседний подъезд. Лиза была счастлива от нее избавиться. Оставалось только поговорить с Ромой и выяснить его отношение к венчанию в местной церкви, крестинам в сшитой на спецзаказ крестильной рубашке и прочим традициям.