О пышном свадебном торжестве, как и о прическе и белых розах, пришлось забыть – Валя начала экономить. Не до торжества, когда муж без работы. Сходили расписались. Платье и туфли Валя так и не достала из шкафа. Было обидно до слез – соседки предлагали дома стол накрыть, посидеть, хоть как-то отметить, но она отказалась наотрез. Будет ей еще что праздновать. И не на общей кухне, а в ресторане, как положено. Нагуляются еще. Родители Виктора не каменные, оттают, когда узнают, что у сына все серьезно, что он не отступился.
И вот тут Валя рассчитала правильно. Родители, узнав, что свадьба все же состоялась, что живет он в коммуналке, что жена по ученикам бегает, помогли Виктору устроиться на работу. Пристроили хоть и не в Москве, а в Рязани, но с перспективой перевода в столицу, в Госплан. А может, не пожалели непутевого сына, а тоже просчитали – будет работать, закрутит по молодому делу роман с коллегой, разведется по-тихому. Виктор был рад, хотя и остался жить в Заокске. Да и Валя немного воспрянула духом – все еще может случиться, все еще будет – другая жизнь, вторая жизнь, а если рассудить, то и первая. Валя мечтала об одном – уехать из Заокска подальше, куда угодно, лишь бы больше не видеть ненавистное здание музыкалки, не ходить по двум улицам, исхоженным вдоль и поперек, забыть о своей коммуналке, пожить нормально, с горячей водой. Валя рассудила, что муж через год-другой встанет на ноги, остепенится и перестанет строить из себя гордого. Может, с родителями по-другому поговорит. В конце концов, он ведь в московской квартире прописан, так что имеет право. И она имеет право как жена. Все это Валя пыталась втемяшить в голову Виктора, но тот уперся. Нет, и все. Раз родители против, то он не будет настаивать – спасибо, что с работой помогли. Ему и так хорошо. Валя с удивлением отмечала – и вправду хорошо, не врет. Мотается на автобусе да на электричке каждый божий день. В шесть утра выходит, чтобы к девяти быть на работе. Вечером к девяти приползает, но не жалуется.
Во второй раз Валин жизненный план дал сбой, когда она поняла, что достоинство ее мужа – патологическая честность – мешает жить и является существенным недостатком. Даже не недостатком, а жирным минусом. Виктор не умел врать, брать, давать. Из-за этого на работе начались проблемы – кристальная честность сотрудника создавала слишком много неудобств. Его и просили, и намекали, и в лоб говорили – отчет подправить, потерять бумагу, что-то прибавить, что-то убавить, так нет же. И Виктора вместо повышения ждало понижение в должности. Уволить его побаивались – все-таки по протекции должность получил. Через пару лет его сослали в совсем малозначащий отдел, где его было не видно и не слышно.
Валя при соседках гордилась мужем. Но за эти же качества она его ненавидела. И с каждым днем все больше, все сильнее. И когда соседки в сердцах восклицали: «Во дурак-то!» – Валя соглашалась. Дурак и есть. Как юродивый, ей-богу. Да его бывший однокурсник, с которым они вместе начинали, уже и разменял двушку на трешку, машину купил, гарнитур румынский, полированный. Они встречались один раз семьями, так Валя потом все глаза выплакала от зависти. Да еще этот однокурсник как заладил: «Дурак ты, Витька, во, дурак! Чё ты ерепенился? Тебе что, жить хорошо не хочется? Не надоело на электричке кататься да жить хрен знает где?» Виктор спокойно ответил: «Не надоело», а Валя тогда чуть не заорала: «Мне надоело, мне все надоело! И ты надоел!» Валя жила от зарплаты до зарплаты – выживала только благодаря частным урокам. Но пришлось еще взять хоровой кружок. Она давно поняла – с мужем просчиталась так, что хоть локти кусай.