— Вы я вижу обескуражены?

— О да. Это действительно будет великим лекарством. — соврал Феликс, в голове которого не укладывалась ситуация. Ведь дыма без огня не бывает. И не могли же на Фрунзе клеветать совсем уж в наглую, без каких бы то ни было оснований. — И что у вас уже есть успехи?

— Мы смогли выделить подходящую культуру. И сейчас проводим клинические испытания.

— Это как?

— Предлагаем безнадежным больным принять участие в опыте с некоторым шансом на выздоровление.

— И каков этот шанс?

— Мы обнаружили аллергию на лекарство у части больных. Для них опыт закончился неудачно. Но в абсолютном большинстве случаев мы добились успеха. Больные выздоравливают. Пока еще рано делать какие-то глобальные выводы, но пока нет оснований считать, что испытания провалятся. Слишком устойчив позитивный эффект. Уже в ближайшие месяцы, судя по всему, нам придется заняться решением весьма нетривиальной задачи по промышленному производству этого лекарства. Не только для армии, но и для всего Союза. А, возможно, и на продажу заграницу, так как это даст много валютной выручки, как не раз говорил Михаил Васильевич.

— Понятно, — кивнул Дзержинский. — Благодарю за работу. Вы делаете действительно очень важное и нужное дело. Очень рад нашему знакомству. Если вдруг понадобится моя помощь — прошу — обращайтесь смело.

И пожав ей руку, оставил свои контакты.

После чего вышел на улицу.

И сел на лавочку.

Опустошенным и отрешенным.

Он специально потрудился и составил список лабораторий, связанных с Фрунзе, хоть как-то подходящих для опытов с ядами. Во всяком случае Михаил Васильевич не сильно и шифровался в своих действиях. Но нигде он не обнаружил ничего даже отдаленно напоминающее то, о чем ему постоянно «жужжали» в доносах. Причем обошел он эти лаборатории не «в одну каску», а прихватив специалистов по ядам из профильной лаборатории при ОГПУ. Они «хвостиками» за ним болтались. И присматривались, принюхивались, задавали вопросы, в том числе неудобные.

Все было на виду.

Никто ничего не скрывал.

И люди занимались делом. Большим, хорошим и позитивным делом. Которое по каким-то причинам Фрунзе пока не спешил освещать в прессе. Да и вообще — по возможности шифровался, стараясь, чтобы о деятельности этих лабораторий не болтали. Но на то, видимо, у него имелись веские причины. Хотя о медицине они никогда не говорили. Ну, кроме бесконечных причитаний наркома о здоровье Дзержинского. Иной раз даже начинало казаться, что он словно заботливая мамочка о нем печется. В остальном же им было, о чем поговорить на другие темы…

— Феликс Эдмундович, — спросил один из его охранников. — С вами все в порядке?

— Нет… не все…

— Вы плохо выглядите.

— Еще бы! — рыкнул он. — По машинам!

И направился к себе.

Ему безумно стало интересно — кто же это бомбардирует его доносами. Понятно — анонимными. Но ведь встречались и подписанные. Вот он и хотел пообщаться с этими «прекрасными» людьми. Очень хотел. И выяснить — на кого они работают и зачем клевещут на Фрунзе? Не враги ли революции они случаем?

В Сочи же в это самое время разгорался скандал.