Оставалось что-то сделать с музыкой.

Самым простым решением стал рэп.

Понятное дело — не афроамериканский. Его попросту еще не существовало.

Фрунзе как рассудил?

Что такое рэп?

Это стихи, произносимые речитативом под какую-нибудь простенькую музыку. В базе.

Оглянулся по сторонам.

И обнаружил широкий пласт народных традиций такого рода. В первую очередь, конечно, сельскую, частушечную. За что он ухватился. Подыскал исполнителей. И стал раскручивать.

С подачи супруги отправился к руководителю музыкального театра Немировича Данченко. И поначалу не смог его сильно заинтересовать. Тот с ним стал сотрудничать только из уважения к положению. Но все изменилось, когда он добавил в композицию вокальные вставки, где кто-то пел в оппозицию с читающему речитативом. Ну и танцы — опять-таки надергав из разных традиций массу очень подвижных, местами акробатических фрагментов. Тем более, что в 1930-е так и так существовала традиция показательных армейских танцев, которые легко бы дали фору брейк-дансу.

И вот в таком виде — зашло.

Прям вот вообще и добротно зашло.

Тем более, что никаких чужеродных элементов не имелось. И голоса исполнителей Немирович Данченко подбирал приличные. То есть их не хотелось пристрелить из-за омерзительности звучания. Здесь с этим все было очень хорошо. Да и тексты были легкими, озорными.

— Настоящая народная советская музыка! — прямо-таки вопили все плакаты.

А выступления в его театре стали собирать аншлаг за аншлагом.

К осени же 1927 года новый музыкальный жанр начал не только расползаться по стране, но и даже вызывать определенный интерес за ее пределами. Теперь же Фрунзе пытался прокачать металлическую музыку в формате «настоящей революционной».

Первой композицией должна была стать знаменитая Nothing ElseMatter, текст которой, в переводе Radio Tapokон достаточно неплохо помнил. Не без пробелов. Но его доработали. И музыку более-менее подобрали с его помощью похожую. Теперь трудились над «Советским маршем» из RedAlert. Опять-таки в некоторой адаптации.

Сейчас главное — запустить тренд.

Ну а дальше? Фрунзе полагал, что дело пойдет само по себе.

Тем более, что на дворе были ревущие 20-е и подходили 30-е в которых очень хорошо «заходила» энергичная, эмоционально заряжающая музыка вроде марша авиаторов или чего подобного. Поэтому Михаил Васильевич был уверен — металл зайдет, особенно если следить за тем, чтобы там всякой мутоты не пели. И Немирович Данченко полностью с ним соглашался.

Он уже предвкушал и концерты, и грамм-пластинки, грозящие не только огромной известностью, но невероятными гонорарами. Долю с которых, правда, он должен был платить Фрунзе. Но это совершенно не огорчало.

За кадром же оставались бурные работы над еще одним очень важным в идеологическом и коммерческом ключе проектом. А именно магнитофоном.

В 1925 году Курт Штилле изготовил первый магнитофон с записью звука на металлическую проволоку. А Фриц Пфлеймер вот буквально недавно запатентовал использование бумажной ленты с нанесенной на нее магнитным порошком вместо проволоки. Поливинилхлорид же уже микро-порциями выпускался в СССР, в том числе и мягкий.