Он уже полгода проводил эпизодические эксперименты в кремле как с всякими звуковыми приборами, так и вот такими вот рентген-аппаратами. Пытаясь найти скрытые полости в стенах. В Политбюро на это смотрели с улыбкой, но не мешали. Тем более, что о вреде радиации в те годы еще ничего не знали и относились к ней очень нейтрально. А в чем-то даже и положительно. Например, в той же Франции в эти же самые дни печатали футуристичные картинки, где изображалась семья, греющаяся у камина, в котором шла радиоактивная реакция со свечением. Наивные времена…

Самое ценное оборудование Фрунзе и хранил у себя в кабинете. Куда даже уборщица из-за этого без ведома наркома не входила. Чтобы ничего не испортить. Среди прочего — переносной рентген-аппарат.

Угол Михаил Васильевич выбрал такой, чтобы пятно накрыло только кабинет с рабочим столом. И почти не затрагивало квартиру Иосифа, расположенную на первом этаже.

Включил.

Взял папку с пустыми листами. Чтобы было со стороны видно — заезжал по делам. И погасив свет вышел, закрыв дверь. Выбранная смерть не должна была всколыхнуть сторонников Сталина в партии и насторожить. Ведь никаких признаков убийства в эти годы обнаружить бы не удалось. Даже если кто-то нашел бы включенный излучатель, то вряд ли придал бы этому никакого значения.

Фрунзе медленно прошел по коридорам, стараясь не таиться и нормально так топая. Вышел на улицу. Повертелся у машин, зная, что Сталин без всякого сомнения за ним наблюдает. Поэтому специально постарался попасть в свет фар с толстой папкой.

После чего сел в автомобиль и отбыл к Дзержинскому.

Дело было сделано. Осталось лишь подождать.

Его же самого мучало чувство вины. Слишком силен в его сознании был образ Сталина, как ключевой фигуры Союза 20-40-х годов. Без которой бы ничего не получилось. И вот он, фактически, нажимает на спусковой крючок, отсекая этот пласт… эту эпоху прежде всего в собственном сознании…

Доехали быстро.

По ночной Москве подводы почти не ездили.

Вышел.

Нервно потер лицо.

И быстрым шагом направился в кабинет к Дзержинскому. Благо, что никаких препятствий ему даже формальных не чинили.

Тот жестом выпроводил всех и спросил, когда они вышли:

— Ну как?

— Включил. Надеюсь удастся избежать партийного скандала.

— Ты уверен, что он умрет от этого? Я что-то о губительном действии рентгена не слышал.

— Я несколько опытов провел на мышах. — пожал плечами нарком. — Если не срастется, придется арестовывать. Но, надеюсь, до этого не дойдет. Не время нам внутрипартийную бучу поднимать. Не время…

1927 год, августа, 20. Москва

Где-то через полтора часа после возвращения Фрунзе к Дзержинскому, начались аресты группы Тухачевского. Что пришлось уже за полночь.

Пошли бы и быстрее. Но у Феликса ранее попросту не имелось доказательной базы из-за чего не вполне было ясно кого именно брать. А брать их требовалось скопом, разом, чтобы не разбежались.

Конечно, удалось выйти и на английский след. Но он был очень призрачным и тщательно подчищенным. Он если и сыграл какую-то роль, то исключительно как некий катализатор, ускоривший сход лавины. Но сам по себе заговор сформировался и вызревал в совершенно самостоятельной автохтонной среде. И англичан тут особенно-то и винить не в чем.