Я вернулась к конкурсам, глядя на дьявольские огоньки, которые горели в глазах моего арт-менеджера. Половина рыцарей стояла в полный рост, а вторая перед ними на коленях. Король, который стоял перед Айвэном обещал полцарства, полказны, часть тела принца на выбор, лишь бы этот ужас прекратился.

— Ваша задача перекатить и вынуть из штанины. Кто первым это сделает, тот и выживет,

— вздохнул Дон, шелестя бумагами.

— Не получается, — выл кто-то.

— А вы старайтесь! На кону ваша жизнь! — отозвался Дон, философски наблюдая за картинкой.

Слышались крики боли, а я не могла понять, что это за конкурс?

— Конкурс с яйцами. Перекати яйцо из одной штанины в другую, — с улыбкой заметил Дон, привалившись к капоту. Я посмотрела на его наручные часы и успокоилась. Прошло всего лишь пять часов. Мне так показалось.

— Погоди, — прищурилась я, пытаясь отобрать у него бумаги. — У нас же нет сырых яиц? Им что? Уже раздали?

— А что? Нужно было куриные? — Дон посмотрел на меня подозрительно, а я услышала крики. — У тебя в сценарии об этом ничего не сказано.

Я снова почувствовала, как меня выключает. Я видела, как Дон превратился в огромную рогатую махину, которая с отвратительной улыбкой расхаживает и контролирует процесс. Тревога нарастала. Мне нужно куда-то… Страшная тоска сжала мое сердце, а я не отдавала себе отчет. Я боролась с ней, пыталась ее преодолеть. Даже все звуки стихли вокруг, а я убеждала себя, что мне никуда не нужно. Что у меня больше нет дома. Что лучше уж на улице под забором, чем. «Дом-дом-дом», — бил к голове набат. «Дон!», — сопротивлялась я, чувствуя, как мир для меня перестает существовать.

— У меня получилось! — послышался радостный крик Айвэна, разрывая тишину, в которой неведомая тоска била в свой страшный колокол. — Я выиграл! Я лучше всех!

Очнулась я на пороге своего дома. В моих руках были ключи, а входная дверь была открыта. Тело все еще не слушалось, а я медленно приходила в себя, вдыхая запах не вынесенного мусора. Покачиваясь я вышла на улицу, увидела открытую калитку и знакомую разбитую машину, которая застыла в долгом и поцелуе с накренившейся от порыва страсти опорой электропередач.

— Дон? — позвала я, чувствуя, как туман в голове рассеивается. — Дон!!!

Я бросилась к открытой двери, глядя на ключи, вставленные в замок зажигания.

— Это конец, — дрогнул мой глаз. «А ну иди сюда!», — послышался мерзкий, отвратительный и надоевший до тошноты голос. — «Где не шляешься, домой возвращаешься!».

Я рождена, чтобы бороться с пылью, Чтоб пылесосить старенький ковер, Чтоб на кухне хныкать от бессилья, Мешая ложкой жирненький бульон, Я рождена, чтобы ползать с грязной тряпкой, И мыть посуду каждый божий день, На огороде скрючиваться с тяпкой, Носки стирать вручную мне не лень!

Ведь это кайф, оргазм и эйфория,

Бежать с работы прямиком домой,

Я рождена, чтоб сказку сделать былью,

Я рождена, чтоб просто стать женой.

Я все еще смотрела на смятые кусты сирени, тормозной путь, напоминающий пашню трактора, ветки, торчащие из лобового стекла и понимала, что мне еще лет двадцать пять отрабатывать эту машину. Настроение ползло за мной, пока я ковыляла в дом.