— Мы взяли заказ на одного эмоционала. Кличка у него Теоретик, зовут Игорем. По описанию чем-то на меня похож, только на голову выше. И поздоровей. — После вынужденного поста, когда питался от случая к случаю, я потерял добрый десяток килограммов, и назвать меня теперь здоровяком ни у кого язык не повернется. — Да вы и сами наверняка о нем слышали.

Они переглянулись.

— И что было дальше?

То, что было дальше, рассказать легко. Промоина, из которой едва выбрался, геламоны, жизнь на дереве и еще много-много чего другого. Даже если не сгущать краски, получается довольно страшноватая история.

— В чьей команде ты был? — в конце моего рассказа спросил Иван.

Самый сложный вопрос из всех тех, на которые мне пришлось им ответить.

— Лехи Воробья, — не придумал я ничего лучше.

Леха был моим первым знакомым в этом мире. И погиб он на второй день знакомства. В Фартовом, который по местным меркам находится весьма и весьма далеко. Но этот факт совсем не означает того, что кто-нибудь из них с Лехой не был знаком. И тогда придется выкручиваться.

— Суслов Алексей Николаевич его зовут.

Понятия не имею, какое отчество было у моего знакомого. Но если им известно о Воробье, вряд ли получится так, что совпадет все сразу. Они снова переглянулись.

— Ладно, Дима, отдыхай пока, — поднимаясь на ноги вслед за другими, которые за все время не произнесли ни слова, сказал Иван. — Тебе у нас не меньше недели придется пробыть.

— А потом?

— Потом наши люди отправятся в Станицу. Здесь же, поди, не останешься?

Успел обратить внимание: названия местных поселений не балуют ни фантазией, ни изощренностью. Все просто и обыденно: Шахты, Вокзал, Фартовый, Самолет… Ну разве что слышал, существует и Веселая Жизнь. Но чем там жизнь весела, никто мне так и не удосужился объяснить.

— Нет.

Маленькое оно, ваше поселение. Около десятка бревенчатых домишек, окруженных, как и везде, частоколом. Если даже в каждом из домов проживает четыре-пять человек, все равно получается не больше пятидесяти. И поинтересовался в свою очередь:

— А из Станицы на Вокзал попасть сложно? И вообще, как далеко он расположен?

— Кто именно?

— Станица. И Вокзал.

— Вокзал на той стороне хребта, — указал Иван на горы. Ну это и без него мне известно. — До Вокзала от Станицы без малого неделю добираться пехом. А до Станицы отсюда два дня пути. По реке. Возвращаться, естественно, больше. Поскольку против течения, а в иных местах пешком по берегу, с лодкой на привязи.

Сибирь когда-то так и заселяли. Шли всем семейством по берегу, коровенку с собой вели, лошадь. А весь скарб и малых детей за собой волокли в лодке. Понравится главе семейства место, он и заявит: все, остаемся здесь. Ну и названия соответствующие образовывались, по фамилиям: Ершово, Хомутово, Быково и так далее. То, в котором я нахожусь, называется Хутором. С одной стороны, если есть Станица, значит, и Хутор должен быть. С другой, чего бы не назвать его каким-нибудь Ивановом или Степановом? По первым поселенцам.

— Оружие не дадите? — без всякой надежды поинтересовался я.

— Лишнего нет. — Иван сказал как отрезал.