Господи, ну как же все оказалось просто!

— Теоретик, что с тобой? — завидев выражение моего лица, всполошился Гудрон, и тревоги в его голосе хватило бы на троих. — Ты зачем их сразу так много заполнил?! По одному надо, с перерывами! Все так делают!

— Борис, когда ты в последний раз видел клинического идиота?

— Ну… — неопределенно промычал он. Затем сообразил: — Ты о себе?

— О ком же еще?!

Не нужно мне музыки, как Федору Отшельнику. Ни классической, ни любой другой. Сладостей, как Чистоделу. Выпивки, как Тарасику. И даже женщин. Нет, женщины как раз и нужны. Ровно в той мере, в которой они требуются молодому и здоровому мужчине. Но, чтобы заполнить жадр, мне необходимо всего лишь сжать в кулаке правой руки большой палец, и все. Все! Привычка у меня такая, когда о чем-нибудь размышляю. Мой дар просыпается в тот самый момент, когда в левой руке — жадр, а в правой прячется большой палец.

Но я никому не скажу. Ведь получается, чтобы лишить дара, совсем необязательно оставить меня без головы — достаточно палец оттяпать? Улыбка у меня дурацкая? А какая она должна быть у человека, который так долго не мог догадаться о простейшей вещи?! Догадался бы я раньше, все могло сложиться совершенно иначе. Не было бы всех тех трудностей, которые пришлось пережить. Но тогда бы я не встретил Леру. Она держала в руке жадр и улыбалась.

Помог он тебе? Нисколько не сомневался.

После того как оказались заполненными жадры Трофима и Гриши, остальные смотрели на меня с ожиданием. Так и хотелось им заявить: «В очередь, сукины дети!» Но я лишь молчал и улыбался. Немного подождут. И в самом-то деле, почему бы сначала не перекусить? Ну а затем — в очередь, сукины дети! И пусть никто не уйдет обиженным. Ни вы и никто другой.